что-то навроде «не навреди», — согласился Гарри. — А про угрозу прострелить колено там что-нибудь было?

— Вы блефуете, — сказал Парацельс не слишком уверенно.

Гарри вытащил из кармана глушитель и принялся накручивать его на пистолет.

— Вы не посмеете, — сказал Парацельс и Гарри прострелил ему колено.

Парацельс коротко вскрикнул и упал на ковер, хватаясь за колено обеими руками. Впрочем, я уже видел, что он начал действовать, от его рук исходило знакомое свечение.

— Врач, исцели себя сам, — сказал Гарри. — Видите, мы не блефуем и готовы продолжать, а патронов у меня еще очень много. Убивать вас пока никто не собирается, но несколько очень неприятных часов вам гарантированы.

Когда в тебя попадает пуля, это больно и неприятно. И даже если ты знаешь, что исцелишься за пару минут, это все равно не перестанет быть больно и неприятно. Кроме того, Гарри ведь может стрелять не только в ногу.

Но второго выстрела не потребовалось, Парацельс сдался.

— Хорошо, я ему наврежу, — сказал он. — И что будет, если у меня получится?

— Скорее всего, у вас не получиться, — сказал Гарри. — Но если вдруг вы добьетесь успеха, то потом быстренько восстановите все, как было и мы уйдем.

— Если не получится, мы тоже уйдем, — сказал я. — Но хочу предупредить, я сумею увидеть разницу между «я сделал все, что мог, но не получилось» и «я сделал вид, что сделал, все что мог, но не получилось». Иными словами, я замечу, если вы халтурите.

— О, нет, — сказал Парацельс. — Я не буду халтурить. Я — мирный человек и знаю вас всего несколько минут, но вы уже сумели пробудить во мне желание сделать вам что-нибудь плохое.

— История всей моей жизни, — сказал я.

Глава 24

Парацельс сдался минут через сорок, хотя, надо отдать ему должное, он не халтурил и выкладывался по полной программе и разве только с бубном вокруг меня не танцевал.

Сначала он пытался воздействовать на меня дистанционно, видимо, подходить ближе ему очень не хотелось. Когда это ни к чему не привело, он попросил меня сесть в кресло и положил руки мне на плечи. Через десять минут он попросил меня лечь на кушетку, а сам прикасался к разным частям моего тела. В какой-то момент я даже подумал, что он попытается задушить меня подушкой, но он таки сумел удержать себя в руках.

В конце концов он обессиленно рухнул на стул и сообщил, что мы можем его пристрелить.

— Как-нибудь в другой раз, — сказал Гарри, но пистолет на всякий случай убирать не стал.

— Я ничего не могу сделать, — сказал Парацельс. — Такое в моей практике впервые, а практика у меня довольно обширная.

— А можете описать проблему? — поинтересовался я.

— Я вас даже не вижу, — сказал он. — То есть, когда я на вас смотрю, то вот вы, прямо передо мной на диване сидите. А когда я использую свой… э… я называю это «лечебный взор», то вы просто пропадаете. Вместо человеческого силуэта я вижу просто какое-то размытое облако. Пятно тумана. Вы супермен?

— Да, — сказал я.

— И в чем заключается ваша способность?

— У меня много способностей, — сказал я.

— Так не бывает, — сказал он.

— Бывает.

— Вы хотите сказать, что вы — джокер?

— Что-то типа того.

— Я думал, джокеры — это миф.

— Когда-то все думали, что супермены бывают только в комиксах.

— Тоже верно, — согласился он. — И зачем вы устроили этот спектакль?

— Проверяли одну теорию, — сказал я. — Не стоит спрашивать, какую. Мы все равно не скажем.

— Как хотите, — сказал он. — Я получил способности к исцелению около пяти лет назад. С тех пор я имел дело и с обычными людьми, и с суперменами, но такого, как вы, я еще не видел.

— Мир полон сюрпризов, — сказал я.

— И все они неприятные, — добавил Гарри.

* * *

— Мне кажется, трёх раз достаточно, — сказал Гарри, когда мы отъехали от жилья Парацельса на пару кварталов. — Продолжать дальше смысле нет. Не знаю, чем по тебе шарахнули в Москве, но очевидно, что среднестатистический некст такого учинить не может. Похоже, они быстро нашли адекватную замену Безопаснику.

— А теперь они ищут адекватную замену адекватной замене Безопасника, — сказал я. — Но ты прав, в продолжении я тоже смысла не вижу.

Нулить Парацельса я не стал. Он не был преступником, работал официально, и специфика его скилла вряд ли позволила бы ему развиться до контролера класса «апокалипсис». Док, конечно, хотел бы нулить и убивать всех подряд, но я решил, что очередность буду устанавливать сам.

— Как так получилось, что он тебя даже не видел? — поинтересовался Гарри.

— Понятия не имею, — сказал я. — Визуализация воздействия скиллов на окружающий мир — дело сугубо индивидуальное. Каждый видит что-то свое.

— И что видишь ты?

— Я столько всего вижу, что глаза разбегаются, — сказал я.

— И это, кстати, снижает твою эффективность в бою, — заметил он. — У меня есть список твоих скиллов, и я вижу, что зачастую, вместо наиболее эффективного, ты выбираешь тот, к которому больше привык.

— Я — неэффективный тормоз, — согласился я. — Найдите себе другого джокера и спасайте мир вместе с ним.

* * *

Китайцы хотели гарантий.

Они соглашались с доводами Бордена о том, что никаких гарантий в такого рода вопросах быть не может, и все равно хотели гарантий.

Хоть каких-нибудь.

Чего китайцы точно не хотели, так это договариваться. В смысле, не с нами договариваться, а со своими мятежными некстами. Об умении коммунистической партии Китая вести переговоры с инакомыслящими ходили легенды еще со времен площади Тяньаньмэнь.

Парадокс ситуации заключался в том, что в мирном урегулировании этого вопроса не был заинтересован вообще никто, за исключением самих некстов, поднявших мятеж. Мировое сообщество, на словах выступающее против силового урегулирования ситуации, затаилось и так, затаившись, жаждало крови. Дело было не только в священной корове территориальной целостности, никто не хотел создания очень опасного прецедента, тем более, что речь шла не о какой-то захолустной стране Третьего мира, а об одной из лидирующих держав.

Мне на территориальную целостность Китая было плевать. Я вообще не понимаю, чего в середине двадцать первого века все носятся с этой территориальной целостностью, как с писаной торбой. У интернета, например, нет никаких границ, и хотя тот же Китай пытается с этим утверждением не согласиться, у него мало что получается.

На что мне было не плевать, так это на тот факт, что в результате моих действий может погибнуть несколько тысяч человек. Потому что никаких сомнений в том, что если