останавливаться на деятельности Японии в Сибири, поскольку в данном томе моей целью является не обсуждение японо-американской политики, а следование по следам большевиков. Прошлое отношение японской военной партии было одной из причин, по которой союзники не могли договориться о политике в Сибири и России. Это была одна из причин отсутствия единства союзников, и одна из причин роста большевизма и возобновления пути красных через Сибирь. К счастью, на Парижской конференции многие тревожные вопросы Сибири и Востока были обсуждены, и ожидается, что "партия войны" Японии исчезнет вместе с партиями джинго других держав.

 

Глава XII Большевизм за пределами России

 

До революции в марте 1917 года большинство уз, связывавших Соединенные Штаты с Россией, простирались через Атлантику. До войны наши интересы в России были сосредоточены в Петрограде и Москве. Сибирь была названием, но не нацией в действительности.

Сегодня, когда у нас все еще есть новостной, политический и, в ограниченной степени, финансовый интерес к европейской России, на Тихом океане курсируют челноки, сшивающие наше западное побережье с побережьем крайнего Северо-Запада. Новые узы связывают нас с Россией через Запад. Сегодня из Сан-Франциско и Сиэтла, Портленда и Ванкувера отплывают государственные и частные суда и пароходы, направляющиеся в прекрасную глубоководную гавань Владивостока и бухту Золотой Рог. В течение двух недель, трех недель или месяца, в зависимости от скорости судов, они будут привязаны к причалам Сибири. Плывя по дуге Тихого океана, они проходят мимо других судов, направляющихся в Соединенные Штаты и Канаду; судов, которые незадолго до этого покинули скалистые утесы России и вышли в Японское море и Тихий океан. Эти корабли плетут сеть торговых путей между западной Америкой и восточной Россией, сеть торговли, которая является одеждой прогресса. Они пересекают Тихий океан от Золотых ворот до Золотого Рога.

Отплыв из Сан-Франциско в Сибирь, я, как и многие американцы, был поражен расстоянием между двумя континентами, но когда я вернулся в Сиэтл, полагая, что оставил след большевиков в России, я снова пересек его в этом портовом городе Вашингтона и понял, что большевизм пересек Тихий океан и что расстояния пространства и времени больше не являются барьерами для радикализма Востока. Россия и большевизм были не так далеки от Соединенных Штатов, как я себе представлял. Большевизм проник в Сиэтл через Сибирь, как он проник через европейскую часть России в Австрию, Румынию, Германию, Баварию, Францию, Англию и Италию. Сибирь, земля "Ничего", которая была видением до моей поездки туда, стала реальностью, когда я вернулся, реальной страной, населенной реальными людьми с отчаянно реальными проблемами и возможностями. Большевизм, который еще в прошлом году казался восточной угрозой, теперь угрожал Америке и всему миру.

С подписанием перемирия, вместо того, чтобы развалить Центральные державы, как ожидалось, и как могло бы случиться, если бы они действовали, вместо нерешительности союзников в Сибири, большевизм распространился по всей вселенной так, что его тропа пролегла по лицу земного шара, подобно следам шелкопряда. Начавшись в Минске, Россия, на конференции в 1898 году, тропа протянулась через равнины и горы от России до Скандинавии и Европы, от Сибири до Соединенных Штатов и Канады.

Большевизм распространяется сегодня, потому что это революционное движение подобно мировому шторму, который набирает силу и объем по мере продвижения, разрушает по мере продвижения и оставляет после себя нестабильные социальные, промышленные и политические условия.

Почему эта революция удалась?

Почему предпринимаются усилия, чтобы Лига Наций признала большевистский режим в России?

В чем секрет большевизма, благодаря которому он преуспел там, где другие политики и правительства потерпели неудачу?

Если большевизм следует за провалом других политик, то что последует за большевизмом? В России эти вопросы не дают покоя. Когда я приехал во Владивосток

в конце лета 1918 года, я обнаружил, что настроения против большевиков почти единодушны. Союзники, чехи и русские не симпатизировали большевистской платформе и не одобряли ее. Тем не менее, пробыв там несколько месяцев, увидев трудности, стоящие перед восстановлением России, увидев пределы собственных возможностей, они смягчили свое суждение о большевиках, и к началу 1919 года большинство солдат союзников пожелали покинуть Россию. Настроения среди официальных лиц союзников все еще были разделены, но росло ощущение, что союзникам в конечном итоге придется уйти и позволить России самой решать проблемы восстановления без помощи или помех со стороны иностранных воюющих сил.

Нетрудно понять причины такого изменения настроений. Это можно проиллюстрировать на примере случая, который произошел со мной в Хабаровске. Я ехал в дрожках с вокзала через деревню в штаб американского полка под командованием полковника Стайера. Старик, управлявший повозкой, был бывшим солдатом. Его родина была в Европейской России, но после революции, когда он ушел из армии, он вернулся к себе домой и, обнаружив большую безработицу, решил отправиться в Сибирь. Я спросил его, как и многих других водителей дрожек, почему он не вступил в русскую армию для борьбы с большевиками.

"Нитчево", - сказал он. Он не хотел больше беспокоиться о борьбе, когда мог зарабатывать на жизнь своим сибирским пони и одесским извозчиком.

"Ну, и как вам здесь понравилось, когда у власти были большевики?" спросил я его. "Не так уж плохо", - ответил он.

"Вы знаете, что большевики сделали шофера Дрошки одним из комиссаров!".

 

Исповедь этого бедного рабочего проливает интересный и правдивый свет на одну из главных причин успеха большевизма в России. Большевики сделали простых людей чиновниками, наделили их частью ответственности за управление - правом голоса в делах правительства.

Россия на протяжении веков была не только угнетенной нацией, но и страной, где никто из бедных или средних слоев населения и даже тысячи образованных граждан не имели никакого отношения к самому правительству. Идея российского государства до революции заключалась в том, что масса человечества была создана для того, чтобы ею управлял небольшой класс. После революции появилась идея демократии, и ситуация изменилась. Возникло ощущение, что масса должна управлять собой и определять свое правительство путем выборов. Но радикальный переход от самодержавия к демократии влечет за собой огромные трудности, поскольку успех в управлении государством зависит от прецедента, а прецедентов, которыми могла бы руководствоваться новая демократия в России, не было. Поэтому временные правительства потерпели неудачу, и большевики пришли к власти со своей платформой, согласно которой общество в том виде, в котором оно существовало, было основано на неправильной основе, и что будущее может быть обеспечено только в том случае, если прошлое будет забыто, а настоящее уничтожено. Вместо того чтобы утверждать, что масса была создана для того,