— Мне параллельно. Эти скоты должны ответить за свой гнилой базар.

Забродов хотел отговорить Багирова от мести, но тот оборвал вызов.

«Упрямый, как баран, — подумал Илларион. — Правду говорят, что если задел азербайджанца, то на тормозах он это дело не спустит. Для них честь и достоинство не пустой звук. Можешь не уважать, но видимость уважения создавать придется».

Наскоро пообедав наспех сваренным супом из куриного бульона, двух картофелин и лука и закусив это дело бутербродами с вареной колбасой, Забродов побрился, надел свою лучшую рубашку, свежие джинсы и вышел во двор.

На улице было сыро. Зябко поводя плечами, Илларион вставил в рот сигарету и, укрыв огонек зажигалки ладонью, закурил. У него давненько завелась традиция перед каким-либо ответственным мероприятием покурить на дорожку и привести таким образом свои мысли в порядок.

«Бьюик» Забродова припорошило свежим снегом, и он любовно убрал снег щеткой. Со стороны казалось, что автолюбитель обхаживает свою любимую машину, а когда закончит с работой, то уберется в теплую квартиру, где будет пить пиво и смотреть телевизор. По крайней мере, вид у Иллариона был достаточно умиротворенный, чтобы кто-нибудь мог догадаться, какие тревожные размышления оккупировали его сознание. Он уже и сам порядком запутался в той игре, которую вел на несколько фронтов. Он чувствовал себя хуже двурушника, который подмахивает и в ту, и в другую сторону.

«Эх, Забродов, Забродов, — сказал он себе, отряхивая щетку от налипшего снега. — Неужели тебя жить надоело?»

Сев в машину, Илларион прежде всего отряхнул ноги, ссыпав снег на улицу, затем завел двигатель и снова потянулся за сигаретой. Он знал, что нужно обождать пару минут, прежде чем ехать, а то запорет мотор и будет ездить по автосервисам и разбираться, почему барахлит.

Выехав со двора, Илларион увидел, что дорога на редкость пустынная, и с удовлетворением вдавил педаль в пол. Машина, довольно заурчав, прытко понеслась по чавкающему мокрым снегом дорожному полотну.

Во время пути Забродов мысленно прокручивал разговор с Орбели, делая различные отступления и контрвыпады. От былой безмятежности не осталось и следа. Он жутко нервничал, в чем не хотел себе признаваться.

«Кто его знает, этого Орбели, — рассуждал Илларион. — Человек опьянен властью, думает, что ему все позволено и что он всесилен, как Бог. Возможно, к лучшему, что он принимает меня за пешку. Надеюсь, Борынец не испугается и будет придерживаться выбранного курса. А в целом пора с этим завязывать, больно уж происходящее напоминает мне русскую рулетку, причем с каждым туром шансов выжить все меньше и меньше. Там уже и генерал Федоров с Сорокиным не спасут, если против меня сообща выступят Орбели, Коротков, Багиров, Борынец и прочая кодла. Придется делать пластическую операцию и отсиживаться в каком-нибудь лесном шалаше. Спасибо, ребята, но такая жизнь не по мне, я еще хочу почитать свои книги, попить кофейку и обсудить с Пигулевским последние тенденции в современной литературе».

Мягко припарковавшись у офиса Орбели, Илларион вышел из машины и оправил дубленку. На входе его попробовал тормознуть охранник, но Забродов показал ему удостоверение, которое пускай и не было действующим, но всякий раз производило впечатление. Одно только наличие «корочки» уберегало его от множества глупых и ненужных вопросов.

Забродов не предупреждал Орбели о своем визите, желая создать эффект внезапности. Тот мог ведь и подготовиться или, например, нарочно куда-нибудь смыться, чтобы лишний раз показать свою власть.

Секретарша, подняв глаза от клавиатуры, хотела задержать Забродова в приемной, но он зыркнул на нее так, что девушка осеклась и ничего не сказала.

Орбели разговаривал с кем-то по телефону и кивком показал Забродову, что он может сесть.

— Я же предупреждал, чтобы все было сделано вовремя, — распекал, по всей видимости, нерадивого подчиненного Орбели. — Я не собираюсь гасить за вас неустойку. В конце концов, это ваша ответственность и ваши убытки. Разбирайтесь со своей проблемой самостоятельно. У меня посетитель.

— Какие новости? — спросил Орбели, завершив разговор.

— Так. Ничего серьезного.

— А по азерам? — осведомился Орбели, пытливо вглядываясь в лицо Забродова, словно пытался разглядеть признаки лжи. — Выкладывай все, что тебе известно, а я уже сам разберусь, что важно, что нет.

— Кое-что слышал, — ответил Забродов, смиренно держа руки на коленях. — Просто я опасаюсь ваших действий. По городу ходят слухи, что это ваши люди убрали Терещенко.

— Собаки лают, караван идет, — заметил Орбели и серьезно добавил: — Это было необходимо. От него было слишком много вони. Кто-то должен был его остановить.

— Это-то да, но зато ваша настоящая цель ушла в подполье. Теперь не так просто выкурить ее из норы.

— Тебе известно, где прячется этот наглый воришка?

— Мне тут нашептали на ухо, что скоро должен состояться сходняк азеров. Соберутся все до последнего бригадира.

— Где и когда?

— Сегодня ночью. Подробности у меня скоро будут.

— Превосходно, — кивнул Орбели. — Сообщи обо всем Ашоту. Вплоть до мельчайших деталей.

— Если вы собираетесь сделать то, что я думаю, это может аукнуться в будущем. Желательно, чтобы ваши ребята потом исчезли. Скоро вся московская ментовка встанет на уши.

— Я разберусь, — холодно усмехнулся Орбели. — Это мои проблемы. Просто делай свою работу. Кто платит, тот и заказывает музыку.

Орбели протянул Забродову пухлый конверт, набитый долларами.

Илларион, переборов внутреннее отвращение и навязчивое желание сразить Орбели апперкотом, взял конверт.

— Спасибо. Все будет сделано.

— Можешь идти, — милостиво разрешил Орбели и уткнулся носом в какую-то папку с бумагами.

Забродов вышел из кабинета с тягостным ощущением. Как ему быть? Столкнуть лбами Эдисона и Орбели? Илларион предчувствовал, что такая встреча не окончится ничем хорошим. Будут горы трупов и головная боль у Сорокина, который будет ночевать в своем кабинете, ставшим за годы службы его вторым домом.

Любопытства ради Забродов, отъехав от офиса Орбели, припарковался в незнакомом дворике и открыл конверт. Пересчитав деньги, он убедился, что Орбели достаточно щедр и в то же время красноречив. Десять тысяч долларов за красивые глаза не платят, да и он, как бизнесмен, привык вкладывать, следовательно, ждет, что потраченные деньги окупятся сторицей.

«Какова же моя роль в этом спектакле? — ломал голову Забродов. — Неужели я похож на чистильщика, который ради денег будет убирать всех подряд? Орбели заблуждается, но мне это на руку. Пускай как можно дольше верит в то, что я его верная собака».

Забродов пристегнулся и хотел уже выехать со двора, как у него зазвонил мобильный телефон.

— Да?