Через пару секунд капли дождя размеренно забарабанили по крыше автомобиля Забродова, и, чтобы не скучать в одиночестве, он включил радио.

Пробка, к счастью, оказалась небольшой и опровергла мрачные ожидания Забродова, который предполагал, что может заночевать в машине. С ним уже такое раз приключилось, когда после полуночи он вздумал поехать по Дмитровскому шоссе. Простоял в пробке до самого рассвета и только нервно курил. Иногда Забродов расширял свой словарный запас и кругозор, слушая аудиокниги. Но такое бывало редко. Зная, что передняя машина в любой момент может тронуться, Илларион никак не мог сосредоточиться на слушании текста и умудрялся пропускать существенные моменты, соответственно, упуская нити сюжета и не понимая иногда, о чем идет речь.

Как Илларион ни пытался отвлечься, но все его мысли вертелись около разговора с Коротковым. Он боялся, что этот поганый политик может все испортить.

«Он одержим своей будущей властью, — рассуждал Забродов, мысленно взвешивая все за и против. — Одержимых всегда надо опасаться. Своей зависимостью они губят не только себя, но и всех вокруг. Ради того, чтобы занять пост президента, он готов сделать все что угодно. О том, что Коротков ненадежный человек, говорит уже хотя бы то, что он забрал архив себе. Он выкрал его и теперь может меня шантажировать. Единственное, что шантаж этот весьма условный, потому что у Орбели нет на меня компромата. Хуже будет, если выяснится, что Коротков посвистывает в обе стороны. Вдруг, он уже вернул архив Орбели и для проформы включил дурака и столько времени разыгрывает передо мной комедию? Но это маловероятно. Вряд ли Орбели стал бы дурачиться, скорее я уже валялся бы в какой-нибудь канаве с простреленной башкой или меня расстреляли бы в собственном подъезде. Эти армяне, если задеть их за живое, могут быть по-восточному агрессивными и жестокими».

Забродов неторопливо вел свой «бьюик» со всей осторожностью, на какую только был способен, лавируя в транспортном потоке. Пресловутое правило «дай дорогу дураку» он усвоил на собственном горьком опыте, когда не раз и не два попадал в мелкие аварии по вине лихо гонявших водителей. Илларион понимал, что на все сто процентов от придурка не убережется, тем не менее, старался, понимая, что «бьюик» хоть и железный, но когда-нибудь не выдержит и сломается. А машины он менять не любил, душой прикипая к своему «железному коню». У Забродова всегда вызывал недоумение тот факт, что поездив три года на машине, человек уже хочет новую, хотя старая еще на ходу. Он, наоборот, ездил на одной и той же машине долго и не чувствовал себя при этом ущербным. Да, он мог бы рваться, чтобы заработать на новую, открыть какой-нибудь бизнес и много зарабатывать, но Забродову не нравилась такая жизнь. После долгих лет службы больше всего он хотел спокойствия и вдумчивого философского существования. Но и эти цели, увы, на поверку оказались недостижимыми. Вечно кто-то выдергивал его из этого состояния покоя. То генерал Федоров, то полковник Сорокин, то еще черт знает кто. С одной стороны, Забродову это не нравилось, а с другой стороны, он всякий раз брался за помощь, чувствуя, что лучше, чем он, никто с этим делом не справится, а еще, чего доброго, дилетанты наломают много дров.

Вырулив на Нижегородскую улицу, Забродов сбавил ход. Он был в этом районе давно и поэтому толком не помнил расположения улиц, а пользоваться навигатором не хотел, зная, что по навигатору его местоположение легко вычислить. Смекалка разведчика не давала сбоев и в мирное время, любую ситуацию Илларион рассматривал с точки зрения ведения боя с неизвестным соперником, и это давало свой результат. Генерал о такой философии выражался емко и нецензурно, а Сорокин ехидно отмечал, что на этой почве у Забродова может поехать крыша и в один прекрасный день он возьмет автомат и расстреляет всех жителей своего подъезда как потенциальных врагов-информаторов. На что Илларион в шутку отвечал, что при таком жизненном раскладе, безусловно, Сорокин будет первым, хотя бы вследствие того, что владеет интересной и опасной информацией, утечка которой может нанести существенный вред общественным интересам. Подобный юмор уже не вызывал энтузиазма у Сорокина, и он только крутил пальцем у виска, а Забродов, восстановив статус-кво, заливисто хохотал.

Стеклоочистители работали в бешеном ритме вот уже час. Дождь все неистовствовал. Временами Забродову казалось, что его машину целенаправленно поливают из огромного шланга. Желтоватый свет фар тонул в дожде, и видимость была практически никакой.

Забродов, чертыхаясь, заехал в темную арку, по большей части руководствуясь своей интуицией.

Он понимал, что с точки зрения уголовного кодекса он совершает поганое дельце, но в то же время у него не было других вариантов, кроме этого. Кто его знает, завтра может быть уже поздно. На то Коротков и политик, чтобы говорить одно, а делать другое, и если Илларион будет ему доверять, то на этом и погорит. Он должен придерживаться своей стратегии и обезвредить Орбели в кратчайшие сроки, пока тот не убрался из страны и не вывел отсюда все свои капиталы. А в том, что большая часть счетов Орбели в оффшорной зоне, Забродов не сомневался.

Во дворе горели тусклые фонари. Дождь отплясывал замысловатые танцы в выбоинах асфальта. Машины стояли и у подъездов, и на газонах, так что приткнуться было негде.

«А еще жалуются, что плохо живут, — мысленно возмутился Илларион, взглядом выискивая свободное пространство. — У каждой семьи по машине, да и не одна, а несколько, а потом говорят, что нет денег, и не задумываются, что на своей машине ездят в булочную. Машина хороша только для работы, каких-то экстренных дел, а не для того, чтобы бездумно рассекать по городу».

Все-таки изыскав пространство, Забродов приткнулся у самого бордюра, заглушил двигатель и вышел из машины, поглядывая по сторонам. В окнах домов горели многочисленные огни. Не обнаружив поблизости странных или подозрительных личностей, которые могли за ним шпионить или при первом же удобном случае заехать монтировкой по затылку в темном подъезде, Илларион вошел в неприглядный и затхлый подъезд, прикрыв за собой предательски скрипнувшую дверь, обклеенную снаружи разного рода объявлениями из жанра «Молодая семья ищет квартиру. Чистоту и своевременную оплату гарантируем».

Забродов не сразу сориентировался в кромешной темноте. Приткнувшись спиной к почтовым ящикам, он достал из кармана джинсов мобильный телефон и включил дисплей, который в непредвиденных ситуациях отлично заменял фонарик.

Осветив тусклым белым светом ступеньки, Забродов поднялся к лифтам и нажал пальцем оплавленную зажигалкой черную кнопку. Кнопка даже не загорелась.

«Лифт не работает, — автоматически подумал Забродов и почесал макушку. — Как обычно. Чего можно ожидать от подъезда, в котором наплевано и не горит даже свет?»

Тяжело вздохнув, как рабочий, отработавший целую смену на заводе, Илларион начал бодрое восхождение по лестнице. Подниматься предстояло на девятый этаж, и, учитывая высокие ступени, он не единожды споткнулся и помянул недобрым словом криворуких строителей и тупоголовых архитекторов-проектировщиков, благодаря которым можно было расшибиться насмерть в собственном подъезде.