– Некоторые очень даже ничего, – пробормотал в ответ Серега, любуясь пышнотелой мулаткой на журнальном развороте.

Тут сержант Тарасов мельком посмотрел на шевелящиеся придорожные кусты и ударил по тормозам так, что его напарник врезался лицом в лобовое стекло. Протестующе проскрежетав, патрулька встала как вкопанная. Сержант убрал трясущиеся руки с руля и помотал головой.

– Слышь, Серега? – после паузы, потребовавшейся для того, чтобы стереть пот со лба, сиплым голосом позвал сержант напарника, с ругательствами ощупывающего травмированную физиономию. – Ты как хочешь, а я решил: больше никаких дел с арапами! Пусть паркуются где хотят, едут под «кирпич», на знак «обрыв» и «движения нет», я им слова поперек не скажу! Надо же такому привидеться! Не поверишь, только что вот в тех зарослях мне как живой примерещился тощий негритенок с барабаном!

Вечером мы всем квартетом топтались на перроне железнодорожного вокзала.

– Все понятно? – в который раз спросила я Ирку.

– А як же ж! – с нарочитым малороссийским акцентом отозвалась она, поправляя цветастую косынку на голове.

– Тебе идет, – сказал Моржик, с одобрением оглядывая супругу.

Я хмыкнула. Опереточный костюм украинской селянки мы взяли напрокат в театре, где у меня было много знакомых. Расшитая характерным узором белая блузка была Ирке тесновата, но в целом, на мой взгляд, смотрелась более или менее естественно, широкая юбка тоже, а вот коралловые бусы в три ряда я бы на месте Ирки, конечно, сняла. Но подруга так вошла в образ, что мне едва удалось уговорить ее сменить пышный венок с разноцветными лентами на более скромную косынку.

– Похожа? – спросила Ирка у Коляна, выступающего в качестве эксперта-консультанта, и кокетливо покружилась на месте.

Взвихрившаяся юбка едва не смела меня с перрона на рельсы.

– Тише ты, Трындычиха! – нервно шикнула я на подругу. – Не привлекай лишнего внимания!

Поезд уже подходил к перрону, по радио объявили посадку, народ засуетился, пытаясь заранее определить место остановки нужного вагона.

– Стойте спокойно, – авторитетно сказал Колян. – Нумерация с головы поезда, значит, восьмой вагон будет совсем рядом.

Коляну можно верить: поездом Адлер – Киев на родину предков, в столицу Украины, он путешествовал неоднократно. Я считала, что нам повезло: выбери кошачий вор Джереми Смит другой маршрут для отступления, план контрпохищения пришлось бы разрабатывать дольше, а времени у нас было в обрез. Впрочем, у Смита тоже. Деваться ему некуда: в самолет с животным без документов не сядешь, а выехать за пределы России поездом из Екатеринодара сегодня можно было только на Украину.

– Внимание! Вот он, – негромко сказал Колян, приспуская на нос черные очки.

Маскируясь, он забрал свой запоминающийся русый хвост под бейсболку и спрятал подбородок в поднятый ворот спортивной куртки. Я конспиративно держалась за его спиной. Ирку и Моржика Смит не знал, поэтому они могли не таиться.

– Как по-украински «кот»? – поинтересовалась Ирка, внимательно рассматривая большую крытую корзину, составляющую, наряду с легким чемоданом, весь багаж мистера Смита.

– Кит, – отозвался Колян.

– Да ну? – искренне удивился Моржик. – А как тогда будет «кит»?

Колян замялся.

– Так, Колюша, ридну мову вспоминать будешь позже, – быстро проговорила я. – Ирка, он уже садится! Твой выход!

– Гляжу я на небо, та й думку гадаю: чего ж я не сокил, чему ж не летаю? – приятным контральто запела Ирка, плавно выдвигаясь из наших рядов.

– Умолкни, зараза! – простонала я. – На тебя все обращают внимание!

– Нехай! – Демонстративно поправив бюст в батистовом плену, Ирка легко подхватила с земли большую картонную коробку и поплыла к вагону.

Коробка была легкая, потому как пустая, но Моржик выхватил ее из Иркиных рук и понес сам.

– Подойдем поближе! – Подталкивая Коляна в спину и наступая ему на пятки, я подогнала супруга к вагону.

Габаритная Ирка в колоритном наряде украинской селянки поражала воображение публики: граждане застыли на месте, откровенно разинув рты. Заметив произведенное ею впечатление, Ирка ускорила ход, пропорола толпу у вагона и настигла Смита уже на ступеньках.

– Извиняйте! – весело сказала она, пытаясь боком пробраться мимо полковника в тесный тамбур.

Подруге и притворяться не понадобилось, с ее объемами разминуться в таком тесном пространстве с кем-нибудь плотнее дистрофика было в высшей степени затруднительно. Смит прекратил движение, поставил на пол корзину и прижался спиной к стене, завороженно глядя на коралловые бусы, подпрыгивающие у самого его носа в такт Иркиному колышущемуся бюсту.

– Давай сюды, Микола! – завопила Ирка Моржику, протискивающемуся сквозь толпу с коробкой над головой.

Не трогаясь с места, плотно заклинившая Смита Ирка через головы приняла коробку, сдвинулась в глубь тамбура и наклонилась над своим багажом, закрыв собой и корзину, и вообще весь тамбур.

– Слышь, земляк, – обратился Моржик к полковнику, намеренно отвлекая его. – Ты пропустил бы бабу вперед?

Темнокожий «земляк» в растерянности завертел головой.

– Та проходьте уж, – великодушно сказала Ирка, распрямляясь и уплывая в глубь вагона – на самом деле, не далее чем в купе проводницы.

Очнувшись, полковник подхватил свой багаж и проследовал в купе. Внимательный взгляд, брошенный им на корзину, не остался незамеченным: Колян многозначительно (и довольно болезненно) пихнул меня локтем в бок.

– Вижу, – коротко отозвалась я.

Обостренным зрением я и вправду даже на расстоянии угадывала в просветах между прутьями корзины характерную мохнатую белизну.

– В связи с опозданием стоянка поезда сокращена до десяти минут, – сварливо напомнило вокзальное радио.

Мы с Коляном не сговариваясь посмотрели на часы.

– Еще минута, – показал на пальцах Моржик, в нетерпении переминающийся у вагона.

Толпа рассосалась, посадка закончилась, из тамбура на перрон поспешно спускались замешкавшиеся провожающие. Поезд медленно тронулся, и только тут, поддерживаемая под локоток щедро подкупленной проводницей, по ступенькам заторопилась Ирка. Проигнорировав протянутую Моржиком руку, она ловко спрыгнула на перрон, обернулась, выхватила протянутую ей проводницей коробку и отбежала от вагона.

Состав, набирая скорость, поплыл мимо.

– Ну?! – плотной кучкой мы сбились вокруг коробки.

– Котнепинг прошел как по маслу, – отдуваясь, сообщила довольная Ирка. – Тоха, умница, даже не вякнул!

Я поспешно открыла коробку. Взъерошенный кот, не веря, уставился на меня большими зелеными глазами.

– Это я, Тошенька, – успокаивающе сказала я, крепко обнимая животное. – Все хорошо, мое солнышко, сейчас мы поедем домой!