Инопланетяне прыгнули в свои «летающие тарелки» и всем сервизом взмыли ввысь…»

Филимонов захлопнул книжку и мечтательно посмотрел в окно в трогательной надежде увидеть пикирующее на клумбу одинокое «летающее блюдце», но ничего такого за окном не наблюдалось. Был грязноватый двор, были металлические коробки гаражей с одинаковой истерической надписью: «Убрать немедленно!!!» – на рыжих боках, были разного пола и возраста земляне, как двуногие, так и четвероногие – к последним относились дворовый пес Рэмбо и с самого утра изрядно нетрезвый истопник Сергеич, – а инопланетян не было, уж извините!

Филимонов разочарованно откинулся на спинку кресла и окончательно вернулся к действительности. Астматическое радио на стене радостно всхрюкнуло и противным назидательным тоном сообщило ему, что, мол, да, многое на свете мудрецам и не снилось. После чего, источая откровенное злорадство по адресу упомянутых мудрецов, пожелало поведать Федору о регулярных и чрезвычайно увлекательных контактах с другим измерением жителя города Козлова Пятиряшко М. П.

Хмыкнув, капитан выключил радиоприемник, открыл газету и чуток почитал о параллельных мирах, причем на основании приведенных в статье рассказов очевидцев у него сложилось впечатление, будто иные миры так похожи на наш собственный, что непонятно, зачем вообще они нужны.

Уютно завернувшись в газету, Филимонов задремал, но был разбужен телефонным звонком: любимый начальник не поленился позвонить подчиненному в выходной день, чтобы сообщить, что тому грозит перевод в Тринадцатый отдел.

– Да не хочу я ловить барабашек! – вскинулся было капитан, но быстро сник. – Да… Да, конечно… Слушаюсь.

Положив телефонную трубку, он вполголоса, словно начальник еще мог его услышать, выругался, почесал в затылке и взял отложенную в сторону книжку. В свете нового назначения фантастическую литературу следовало рассматривать как учебное пособие.

На удивление благополучно пережив удар током, Вован неожиданно переменился к лучшему. Во-первых, он бросил пить и к нему вернулась жена, в последнее время вместе с сыном перманентно гостившая у своих родителей. Во-вторых, под влиянием трезвомыслящей супруги Вован наконец-таки признал реальность, данную ему в ощущениях, единственно верной и перестал то и дело валить вину за свои неудачи на мифические параллельные миры. Жизнь стала налаживаться.

В воскресный день, проводив жену с сыном в поход на книжный рынок – за учебниками для следующего школьного года, Вован сладко выспался, потом плотно позавтракал, снова бухнулся на диван, включил телевизор, зевнул, лениво глянул на экран и немного послушал.

Краснощекий мужчина, тряся многочисленными подбородками и загибая пальцы, обвинял обнаглевший полтергейст в злонамеренной порче его личного имущества. Вован заинтересовался и принялся было на бумажке подсчитывать нанесенный толстяку ущерб в рублях и валюте по курсу, когда за спиной у него вдруг раздался непонятный громкий хлопок.

Вован, не оборачиваясь, крикнул: «Санька, уши надеру!», но удаляющегося детского топота, долженствующего, по идее, последовать за этой угрозой, не услышал. Вспомнив с опозданием, что жена и сын ушли на рынок, он удивленно оглянулся и тихо ахнул.

И любой бы ахнул, если бы позади него из стены, в полуметре над полом, нервно подергиваясь, торчала чья-то нога!

Ощущая внезапную сухость в горле и противную мелкую дрожь в коленях, Вован приблизился и опасливо обозрел некомплектную конечность. Нога как нога, мускулистая, слегка кривоватая, поросшая рыжеватыми волосами…

Тут Вована вдруг обожгла ужасная мысль о супружеской измене.

– Ах она стерва! – ругнулся он и стремглав понесся в соседнюю комнату, в спальню, где с разбегу нырнул под кровать.

Дважды по-пластунски пересекши обширное пыльное пространство под супружеским ложем, он нашел несколько монет и надкушенную шоколадку, но все это было не то. Вован вылез наружу, крепко ухватил кровать снизу за деревянную спинку и с хриплым ревом рванул упирающееся ложе на себя. Кровать протестующе заскрежетала, но все-таки сдвинулась, глубоко пробороздив ножками светлый паркет. Одним тигриным прыжком Вован очутился в нешироком пространстве между спинкой кровати и стеной, но и там никого не было. Мирно розовели неповрежденные обои, бодро топал по своим делам маленький паучок.

Вован почесал в затылке, нервно сглотнул, на цыпочках подобрался к двери и, вытянув шею, заглянул в соседнюю комнату – нога была там. Очень тихо он прошел в ванную и взял деревянную палку, которой жена при кипячении ворочала белье, потом вернулся в комнату, присел на корточки и внимательно исследовал феномен.

Итак, из стены торчала нога. Дыры, однако, никакой не было: одинокая конечность словно бы вырастала из вертикального пласта оклеенного обоями железобетона. Вован вспомнил, как при помощи электродрели и ругательств сражался с ним за каждую дырку под гвоздь, и поежился. В растерянности он несильно потыкал палкой в понуро обвисшую ногу, и она вяло шевельнулась: живая! Логично было предположить, что нога существует не автономно, а вкупе с остальной частью невидимого организма, хотя местонахождение последнего оставалось волнующей тайной.

Судя по ее форме и обилию рыжеватой поросли от колена до щиколотки, нога была мужская. В пользу этой версии говорили также серый хлопчатобумажный носок и спортивный ботинок сорок четвертого размера. Вован и сам носил такие же носки и ботинки – кожаные, белые с синим, на цепкой подошве. Правда, не далее как вчера его правый ботинок был непоправимо испачкан битумом, в лужицу которого Вован неосторожно наступил на соседней стройке. Жена об этой неприятности еще не знала, и к сожалению Вована о безвременной кончине любимой обуви примешивалось дурное предчувствие относительно реакции супруги на эту печальную новость.

Вован тяжко вздохнул, взглянул на поникшую ногу и неожиданно оживился. Нагнувшись, он быстро развязал шнурок на ботинке, стянул его с чужой ноги и надел на свою: точь-в-точь! Вован вышел в прихожую, пошарил в обувном шкафчике и извлек на свет собственную пару, задвинутую было в ожидании неминуемого нагоняя в дальний угол. Чистый левый ботинок он натянул на соответствующую собственную ногу, а грязный правый понес в комнату.

Разутая нога, очевидно обеспокоенная, слепо топала по полу в поисках утраченной обуви. Вован игриво пощекотал ей пятку и коварно придвинул ближе принесенный из прихожей погубленный ботинок. Нога нащупала его, торопливо забралась внутрь и замерла, довольная. Вован заботливо завязал шнурок кокетливым бантиком и дружески шлепнул по крепкой коленке – как психиатр, проверяющий рефлексы пациента.

Нервная нога стремительно взвилась вверх, и спортивный ботинок сорок четвертого размера с сочным футбольным звуком впечатался в челюсть замешкавшегося Вована. Он взвыл, тяжело рухнул назад, деревянно стукнулся головой о плашки паркета и потерял сознание.

Очнувшись, Вован некоторое время тихо лежал, глядя в потолок. Болела голова. Потрогав ее, он обнаружил на затылке большую шишку. Болели также челюсть, ощупывание которой показало припухлость, ссадину и прикушенный язык.