– Значит, это он помог тебе спрятаться?

Ариминец обернулся ко мне:

– Синьор ди Горо поселил меня на чердаке у одного своего знакомого трактирщика и посоветовал не мелькать в городе, если я не хочу стать разменной пешкой в играх патрициев. Я всю голову сломал, как бы до тебя добраться! Уж и в церковь пытался тебя вызвать, и к дому ночами подкрадывался – все без толку!

Тут нас отвлек несчастный рыбак, не чаявший выбраться из пенного котла, в который превратилась взбесившаяся лагуна:

– Э-ге-гей! – кричал он, размахивая он руками.

Манриоло, ловко поймав конец брошенной веревки, обмотал его вокруг причального столба. Выбравшись на твердую землю, рыбак первым делом истово перекрестился в сторону собора. Луиджи что-то крикнул ему, сопровождая слова бурной жестикуляцией, однако мужик никак не мог взять в толк, чего от него хотят, и, похоже, вообще плохо сознавал, на каком он свете:

– Лодка? Зачем она вам? – тупо переспросил он, глядя на нас белыми безумными глазами. Когда Манриоло, не торгуясь, протянул ему яркую серебряную монету, рыбак даже отшатнулся:

– Плыть туда?! Да вы рехнулись!

Впрочем, отговаривать нас он не стал. Покачав головой, сгреб лапой деньги, бросил весла наземь и поспешно затерялся в толпе, вероятно, опасаясь, как бы мы не передумали.

– Не боись, не потонем, – бормотал Манриоло, подталкивая меня в сторону лодки. Я, однако, сомневалась, что нам удастся добраться до корабля. Нужно быть действительно сумасшедшим, чтобы окунуться в это кипящее варево!

Вдруг послышался оглушительный треск, и земля задрожала у нас под ногами. Над площадью заметался новый всплеск паники. С того места, где мы стояли, нельзя было разобрать, что там творится. Я успела заметить, как нечто черное и блестящее высоко взметнулось над желтыми вспышками факелов. Во все стороны брызнули булыжники и мелкие камни. Насколько помню, главная городская площадь, вымощенная красным кирпичом, когда-то покоилась на двух островах. Сто лет назад здесь посередине проходил канал, который потом засыпали и замостили. Похоже, что теперь вода снова пыталась пробить себе дорогу.

– Скорее! – Манриоло, не церемонясь, сгреб меня в охапку и бросил в лодку. Земля тряслась; грифоны в вышине, озаренные луной, расправили крылья, словно приготовившись взлететь, когда рухнут старые колонны. Пульчино под моим плащом дрожал крупной дрожью, царапая мне грудь коготками. Ему было страшно. Мне тоже.

В этот раз веревка не понадобилась – у моего спутника нашлась при себе специальная упряжь.

– Гриджо, Гриджо! – позвал он.

Лицо Манриоло приняло сосредоточенное, слегка отрешенное выражение, которое было мне хорошо знакомо. Такое же выражение я могла бы увидеть на своем лице, когда звала Пульчино.

За бортом послышался негромкий нетерпеливый свист. Разметав клочья пены, вынырнула черная гладкая голова. «Куда же вы запропали?» – будто говорил валлуко. Луиджи в один миг надел на него упряжь, пропустив ремни под плавниками.

«Значит, он действительно сжульничал во время гонок!» – мелькнула неуместная мысль. Сейчас на валлуко была вся наша надежда.

«Прекрасная ферроньера» стояла в порту Сан-Николо, так как была слишком тяжелой, чтобы грузиться в Венеттийской лагуне. Нам предстояло пересечь четыре лиги взбаламученного, глухо рычащего моря, готового раздавить хрупкую лодку, как ореховую скорлупку. Чистое сумасшествие!

Морской конь дернулся вперед, и мы отчалили. Волна за волной били в нос лодки, обдавая нас потоками брызг, но Манриоло как-то удавалось держать равновесие. При этом мы то и дело огибали препятствия, возникавшие на пути. Я съежилась на дне лодки, прижимая к себе Пульчино. Маленькое сердце чайки колотилось рядом с моим. И вот, когда затеплилась надежда, что наше путешествие пройдет благополучно, прямо перед глазами вдруг вырос темный провал арки, из которого дохнуло смрадом. Оба ее конца терялись в воде. В свете луны в вышине блеснули кривые, изогнутые зубы длиной с локоть. Внезапно возникшее течение подхватило нас, завертело и потащило внутрь, в вонючую влажную темноту. Манриоло, длинно выругавшись, упал на дно, натягивая ремень так, что едва не поднял ялик на дыбы. Зачерпнув бортом воду, мы резко повернули.

– Это мешкорот, – выдохнула я через некоторое время, приказав своей руке отцепиться от планширя, на котором, кажется, остались вмятины от моих пальцев.

Разминувшись с нами буквально на ладонь, чудовище теперь флегматично текло мимо, как слизистая грязно-коричневая река. Оно не преследовало нас, более того – оно нас вообще не заметило. У мешкорота глаза на макушке, так что когда он распахивает свою хлеборезку, то ничего не видит перед собой. Просто прет вперед, пожирая все на своем пути. В большом море хватит рыбы. Позади нас по лагуне заплескалась паника. Я не оглядывалась. В горле будто застрял горячий ком, стало трудно дышать.

Вскоре между слоисто-мрачными облаками и мутными катящимися валами бирюзы появилась полоса более плотной темноты – остров Дито. Мы добрались! Здесь было немного тише. Гриджо быстро домчал нас до нужного места, и вскоре лодка затормозила, освещенная кормовыми огнями «Прекрасной ферроньеры». Три мачты высоко вздымались в небо. «Ферроньера» была трехпалубной караккой с округлыми бортами и высокими надстройками на носу и на корме. Манриоло кричал и махал руками до тех пор, пока не привлек внимание матросов, дежуривших на палубе.

– Так о чем вы сговорились с синьором ди Горо? – не могла я не спросить.

– Он спрятал меня, так как ему нужен был ловкий человек, чтобы помочь кое-кому выбраться из города, – отвечал Луиджи, ловя брошенную сверху веревку. – Когда я понял, что речь идет о тебе, то сам обрадовался, как все удачно сложилось!

Я догадывалась, что Алессандро давно подозревал меня. И все равно пытался спасти! Хотел дать мне возможность скрыться, если мой обман раскроется… Я оглянулась назад, туда, где за островами скрывался город, задыхавшийся в грязно-белых пенных объятьях взбешенного моря. А что если вода поднимется до того, как в крипту спустятся стражники?! Что я наделала! Я должна была остаться там! Остаться рядом с Сандро – и будь что будет!

Луиджи, взяв меня за плечи, подтолкнул к веревочной лестнице:

– Э, нет, подруга. Я обещал тебя вытащить – значит, вытащу. Между прочим, могла бы поблагодарить меня за то, что я не выдал ваши девичьи тайны синьору ди Горо! Он человек серьезный. С виду вроде бы такой обходительный, но иногда так глянет ледяными глазищами – и признания сами текут с языка, как чернила с кончика пера!

Два матроса помогли нам взобраться на палубу и проводили на шкафут. Там прохаживался кряжистый полноватый человек, в котором за лигу можно было признать капитана. В свете фонарей виднелись только внушительные черные бакенбарды и глаза, свирепо зыркавшие из-под шляпы. Когда мы с Манриоло подошли ближе, капитан подбоченился, засунув большие пальцы здоровенных ручищ за пояс:

– Явились-таки! Вовремя вы. На рассвете уходим. Надеюсь, эта чертовщина к утру утихнет!