вздрогнул, проснулся и посмотрел на круглые часы, висевшие на стене. Он проснулся минута в минуту, точно в назначенное время. Около него сгрудилось кучей конфискованное оружие; на полу спали партизаны.

«В следующий раз надо будет приказать ставить винтовки в козлы», — подумал Инари и вышел на улицу. Он быстро умылся снегом и по ночной улице направился проверять посты.

Он шел, прячась в тени домов и изгородей, чтобы перед часовым предстать совсем неожиданно. Вдруг он услышал, как заскрипела и стукнула дверь рядом с почтовой конторой. Он остановился, прислушался, вгляделся. Было совсем темно. Инари с трудом разглядел движущуюся тень. Она сбежала с крыльца, нагнулась, надевая лыжи, и быстро пошла по дороге. Инари двинулся за нею, стараясь оставаться незамеченным.

Теперь он видел, что это была женщина.

Незнакомка, миновав последние строения, свернула на дорогу, ведущую на юг.

«Зачем она ушла тайком в такую холодную ночь?» И Инари спешил за нею.

Сейчас она подойдет к сторожевому посту, и тогда все выяснится.

Было так морозно, что даже не скрипел снег.

Женщина торопливо идет по большой дороге. Инари издали следит за нею. Вот она подходит к часовым и останавливается.

Отлично, дальше ей не пройти. Инари замедляет ход.

Между часовым и женщиной завязывается оживленный разговор. По интонациям и отдельным долетающим словам Инари кажется, что женщина о чем-то просит часовых.

Он еще замедляет свой шаг, но вдруг сразу отталкивается двумя палками и выносится на середину дороги. Он ускоряет шаг.

— Как вы смеете выпускать кого-нибудь из деревни! — кричит он полным голосом, проносясь мимо вздрогнувших от его неожиданного появления и окрика часовых.

— Остановись, женщина! — кричит он.

Но женщина не хочет останавливаться, наоборот, она ускоряет свой ход.

— Один за мной! — сердито кричит Инари часовым.

Один из часовых срывается с места и идет вслед за своим командиром.

— Остановись, женщина! — еще раз кричит Инари. — Стрелять буду!

Но женщина не хочет останавливаться, она надеется на свое умение бегать на лыжах, на непроницаемость зимней темноты.

Инари с силой отталкивается палками, набирает в легкие воздух и рвется вперед. Неужели он позволит обставить себя?

Часовой остановился. Сорвал из-за плеча винтовку. Приложился.

Темноту разорвал желтый огонь выстрела. Один. Другой.

— Остановись, убьем!

Женщина замедлила шаги и через секунду-другую совсем остановилась.

— Могла бы и дальше бежать, дура, — выругался подскочивший к ней Инари, — все равно настиг бы!

Затем он сразу перешел на официальный тон:

— Куда вы, сударыня, изволили уходить ночью из деревни?

— В соседнее село.

— Зачем вы ушли туда поздно ночью?

— Чтобы прийти засветло.

Зачем же ей понадобилось идти в соседнее село?

Нет, пожалуйста, пусть повернет лыжи обратно. Да, они идут с ней обратно. Она в соседнее село раньше чем послезавтра не выйдет. У нее неожиданно заболел отец? Она об этом узнала по телефону, за полчаса перед тем, как они разорвали телефонное и телеграфное сообщение? Она знает, что это именно они прервали сообщение? Почему она не остановилась на его окрик? Думала, это шутка. Чем она занимается? Здешний почтовый агент.

— Дорогая моя, я ручаюсь вам, что папаша ваш умрет, не повидавшись с вами, если вы не будете выполнять наши распоряжения!

Инари приказал одному из часовых немедленно отвести барышню и запереть ее до отхода первой роты в чулан при харчевне.

Когда конвоир увел арестованную, Инари обрушился на часового.

— Какое право имел ты нарушить приказ и выпустить из деревни человека?

— Это была женщина, товарищ Инари.

— Хоть бы сам бог. Ты должен был задержать его и доставить ко мне.

— Но у нее умирает отец, и она так жалобно просилась, чтобы мы ее отпустили!

— Ты нарушил точный приказ. Ты первый раз в руки взял оружие?

— Первый, товарищ командир.

— Тогда слушай. На первый раз неисполнение приказа прощаю. В следующий раз расстреляю. Записываясь в отряд, ты знал о нашей дисциплине.

И Инари пошел по дороге в деревню. Потом он вернулся и подошел к часовому.

— Больше никого не выпускали из деревни?

— Нет, товарищ командир.

— Линию-след осматриваете?

— Каждые полчаса, товарищ командир.

— Ну так знайте, эта стерва состоит в «Лотта Свард». Она подняла бы тревогу в селе среди шюцкоровцев и гарнизона. Они бы устроили на дороге засаду, и мы попали бы в настоящий капкан. Нас могли бы перестрелять как куропаток из-за этой девчонки. Пень, вот кто ты!

Выругавшись, Инари пошел проверить, пересечен ли лыжный след. Когда, убедившись в целости проложенной им лыжни, он уходил в деревню, второй часовой уже был на своем посту.

Молодая почтарша чувствовала себя в кладовке харчевни очень неважно. Правда, было тепло, но темнота хоть глаз выколи, прилечь не на что, одни некрашеные доски пола.

Она злобно ощупала в темноте на груди эмалированный значок своей организации. Надо же было ей нацепить его перед выходом из дома! Если бы не было этого значка, возможно, что этот третий тоже пропустил бы ее. Она великолепно видела, какими глазами он смотрел на этот значок.

А ей уже казалось, что слава великой патриотки, героини Суоми, осенила ее.

И вместо этого быть так глупо запертой в чулане вместе с мешком соли, с сахаром, кофе, мукою и крысами.

Господи, сделай так, чтобы здесь не было крыс! Во всяком случае, когда жених ее, Каарло Пертула, вернется из Карелии, он ее будет еще больше уважать за то, что она протомилась в плену у этих красных. Интересно, сколько времени они продержат ее в этом чулане? Поручик Лалука, наверно, узнает скоро про этот бунт, явится сюда, восстановит порядок и выпустит ее на волю. Все равно она будет тогда героиней, и он не осмелится приставать к ней, как всегда. Они, наверно, обыскивают сейчас ее квартиру. Что они там могут найти?

Только бы, не дай господи, не дорвались они до ее коллекции марок. Ведь эти лесорубы не в состоянии понять всей ценности того, что собиралось с таким трудом и рвением. Особенно эти уникумы: медведь, идущий на задних лапах на фоне северного сияния, — карельские марки[17]. Разных достоинств и разных цветов. Синего, зеленого, желтого — только, избави бог, не красного. Вот они идут, эти разноцветные медведи на задних лапах, по снегу, над ними горит северное сияние, а рядом с ними жених ее Каарло Пертула, и несут каждый по альбому с редчайшими марками. Все это ей, уважаемому члену патриотической женской организации «Лотта Свард».

— Нейти, можете идти на службу, — разбудил ее незнакомый женский голос.

Она открыла глаза. В небольшую дверь проникал серый утренний свет. Она почувствовала