И маркиз активно зажестикулировал в сторону охраны — парочки звероподобных зеленокожих орков, вышедших вместе с ним из ворот «города» навстречу не таким уж и нежданным гостям. Орки поигрывали шипастыми булавами и бросали многозначительные взгляды на мои уши. Учитывая, что глазки у орков маленькие и чрезвычайно глубоко посаженные, эти клоуны не иначе как перед зеркалом «многозначительность» репетировали. Я бы, пожалуй, сделал гадам ручкой, но Семену не понравится, зуб даю. Семен, кстати, как чувствовал — мигнул за моей спиной фермеру-пулеметчику Алексею: дескать, за старшего, — а сам остался со мной, и даже еще приблизился, демонстративно закидывая СКС-М за плечи и прикрывая откинутую полу пыльника и соответственно расстегнутую кобуру с пистолетом моей не такой уж широкой спиной…

Если совсем уж честно, то как раз оркам вполне можно поручить охрану такой вот махины, как эта башня, — им не привыкать. Крепости на обрывистом морском берегу — точно их профиль. Но если Конкруд хочет их и на таможне поставить, то тут он будет точно неправ: буйный темперамент «зелененьких» на пользу бизнесу не пойдет…

Маркиз тем временем повернулся ко мне, и мне довелось узнать, с какой стати он так лыбился, разглядывая мою рожу.

— Сюда иди! — повторил маркиз, и я сделал шаг вперед. Синхронно со мной сделал шаг вперед и Семен, все так же оставаясь за моей спиной.

— Полуэльф, хм-хм! — Маркиз улыбался уже так, что видны были неестественно белые, явно вставные зубы. Улыбаться ему было не очень удобно, вот и зрелище было не слишком приятное. — Нормально доехали? С полудня вас жду, а я уже не мальчик!

Получив от меня что-то вроде утвердительного мычания, что-де нормально все, штатно, старикан оживился и стал смотреть на меня внимательнейшим образом, едва ли не запрыгивая в глаза:

— И скажи-ка мне, полуэльф, не обидно тебе, что твои родичи ушастые по тыще лет живут, а вот ты сдохнешь лет так через?..

— А чего обижаться?.. — совершенно искренне не понял я.

— А сколько МНЕ лет, как думаешь? — И маркиз прищурил один глаз, увлажненный неожиданно проступившей стариковской слезой.

— Да лет шестьдесят, с хвостиком, — ответил я, все больше недоумевая. Эх, надо было повыспросить, что за зверь этот маркиз! Я и собирался, собственно, да кто ж знал, что проклятая ось так не вовремя сломается!

— Сто пятьдесят два! — раздельно, едва не по слогам произнес маркиз и в полной мере насладился моим ошарашенным видом. Ну надо же! Наверняка все доходы с маркизата на целителей тратит, одну овсянку жрет, по утрам гимнастика — и никаких гаремов, чтобы сердечко не перегружать! — А ты хоть и эльф наполовину, но попробуй хоть полстолько проживи!

Старик не удержался и хлопнул меня по плечу. Точно, теперь мы лучшие друзья: насладившийся моим удивлением маркиз уже по-приятельски, под руку, тащил меня за подводами, семеня ножками с неплохой скоростью, да еще и при ходьбе опирался на меня, нисколько не смущаясь краткостью знакомства. Вот это, я понимаю, владетельная особа! Да еще и подошвами так шаркал, что у меня уши закладывало. Спасибо, хоть споткнуться на небольших улочках Арсайла ему не грозило: они были выложены прекрасно подобранными и искусно обтесанными булыжниками. Булыжная мостовая! Хоть и немного ее, а неплохо для захудалого майората, совсем неплохо. Попробуйте теперь Арсайл деревней обозвать!

* * *

При ближайшем рассмотрении башни Конкруда выяснилось, что первый этаж занимают хозяйственные службы, небольшая конюшня, например, совмещенная с гаражом, в котором стояли «чайка», рессорная коляска и легкий броневичок — кажется, такие называют разведывательными — со знакомым гербом на боку. Выяснилось, что башня довольно глубоко уходит в холм и что подвалы у башни, должно быть, исполинские: автоматически заглянув за небольшую дверку в углу конюшни, открывшуюся на мгновение, чтобы выпустить двух конюхов, я всей кожей почувствовал лестницу, ведущую в такие глубины, что сердце екнуло. И конечно, жилые покои, куда меня тащил маркиз, были наверху, на уровне где-то четвертого этажа. Мне-то ничего, а вот Конкруд явно сбавил темп и отдыхал через каждые пять-шесть ступенек узкой винтовой лестницы, находившейся в специальной шахте у стены. Хорошо, если напротив меня в такие минуты была узкая бойница: я мог посмотреть и на город, и на реку, но по закону подлости гораздо чаще перед моим лицом была все та же каменная кладка. Для маркиза бойницы тоже имели важное значение: он почти всегда подгадывал очередную остановку напротив какой-нибудь из них. Только не для того, чтобы любоваться видами: бойницы обеспечивали ему приток свежего воздуха, но все равно он задыхался, хрипел, и лицо его налилось кровью. Наконец лестница кончилась, и мы вышли на своеобразный балкончик. Отсюда начиналось сужение башни, стены ее закруглялись, здесь же была изгибающаяся вдоль стены «аптечная клумба», занимавшая примерно полшага в ширину и шагов восемь в длину. Мельком осмотрев ее, я понял, что особых каких-то ядовитых растений маркиз не выращивал. Да и цветов, свидетельствующих о присутствии в замке женщины, тоже не было. По законам таких замков благородное дерьмо благородного дворянина и шло на подкормку для растений клумбы. Нельзя ж его с другим дерьмом, неблагородным, смешивать! Это ж унижает дворянское достоинство! Задрав голову наверх, я обнаружил и характерные дырки в полу «фонаря», выдающегося из округлых очертаний башни. «Фонарь» венчался конической крышей, именно такие башенки обожают рисовать детишки. Красиво, эстетично, если не знать, что там, в этой «башенке», туалет. Дырки приходились как раз над клумбой, но стена под дырами была сухой, ничем не воняло, и понятно было, что маркиз устроил у себя нормальную «цивилизованную» канализацию! Молодец какой! По таким вот мелочам и понимаешь, адекватный человек перед тобой или нет! А то, что Конкруд на долгожительстве чуток повернут, — так мало ли людей, особенно среди дворян, желающих сравняться возрастом жизни с гномами и эльфами и не жалеющих на это никаких средств? Да пусть живет, мне-то что!

Вновь небольшой подъем, ступеньки на четыре, и мы оказались в средних размеров комнатке, которая служила, видимо, тронным залом для маркиза. Трон был небольшой, больше похожий на кресло, но на возвышении и возле камина. Рядом — письменный стол, украшенный тяжелым прибором для письма, исполненным из какого-то симпатичного поделочного камня, с искорками. Глоина бы сюда — он бы сразу опознал, какая это такая яшма или лазурит. Похоже, комната используется и как кабинет. И как библиотека, судя по книжному шкафу. И, судя по нашим с Семеном мордам, криво отразившимся в его стеклянных дверцах, как гостиная. А как насчет того, чтобы послужить столовой? Давно в животе бурчит!

Маркиз, не обращая внимания на меня и упорно шагающего за мной Семена, мгновенно скрылся за какой-то неказистой дверцей, плотно прикрыв ее за собой. Я оглянулся на тимохинского помощника, но тот сохранял абсолютно спокойный вид, явно считая, что все идет по плану… Я не решился в своих пахнущих лошадиным потом штанах садиться без приглашения на обитые шелковой материей кресла, стоящие вдоль стен, и принялся разглядывать гобелены на стенах. Чудные абстрактные узоры напоминали то ли скачущих коней с развевающимися гривами, то ли череду набегающих на берег волн.