Следуя правилам, я надел белый халат и сменную обувь. Больницы всегда вызывали у меня суеверный ужас. Мне довелось побывать там три раза еще до шести лет. С тех пор я делал все возможное и невозможное, чтобы туда не возвращаться. Не хочу брить всех медицинских работников под одну гребенку, так как среди них есть и достойные, уважающие свою профессию люди, но, на мой взгляд, больницы, как русская рулетка, где можно нарваться на отпетых садистов, смысл жизни которых заключается в причинении боли; попробуешь возразить – получишь двойную порцию. Для них человек – всего лишь кусок мяса. Вспоминается мудрый анекдот: врачи делятся на три категории: врач от Бога, врач «Ну, с Богом» и врач «Не дай Бог».

Палата Женьки располагалась на отшибе. Вокруг дверных косяков краска местами облупилась и начала отваливаться. Сделав глубокий вдох, я открыл дверь. Внутри на койке лежал мужчина, напомнивший мне жертву экспериментов из фильма ужасов: обвисшие щеки, голова почти лысая, кожа покрыта пятнами, научное название которых саркома Капоши. Мое бессознательное стало подавать сигналы к бегству, но, мысленно укорив себя за трусость, я подошел к больному.

– Вы кто? – спросил Женька, еле шевеля высохшими, растрескавшимися губами.

– Веревкин Джерри, может, помнишь? – представился я.

– Джерри? – В голосе Трошина слышалось неподдельное удивление, словно он только что услышал: «Привет, я пришелец с Марса». – Что ты здесь делаешь? – Женька попытался привстать.

– Пришел навестить. Один мой друг сказал, что ты в этой больнице.

– Кто? Я его знаю? – еще больше изумился Женька.

– Вряд ли… Если я не вовремя, могу уйти.

– Оставайся, если не боишься заразиться СПИДом, – с нездоровой усмешкой проговорил Трошин.

Тут в моей голове все встало на свои места. Поняв причину сочувствия медсестры из регистратуры, я снова почувствовал ужас, но рациональная часть сознания победила. Вспомнив, как именно передается СПИД, я пододвинул стул и сел рядом с больным.

– По традиции принес апельсины, – сказал я, доставая цитрусовые из пакета.

– Ты не знал, какая у меня болезнь, верно? – спросил Женька.

– Нет, не знал.

– Впрочем, теперь у меня такой букет заболеваний, что я и сам не могу запомнить всех названий. Как наши сыграли? – Женька попытался сменить тему.

– Не поверишь, выиграли 2:1.

– Да ты что?! А я не видел.

Мы поговорили о спорте, поругали политиков, обсудили внешность актрис. Примерно после часа беседы оживший Женька резко погрустнел:

– Давно меня никто не навещал.

– А твои родители? – предположил я.

– Посмотри на меня. Ты бы стал гордиться таким сыном? Вот. Они тоже не горят желанием меня видеть. Знаешь, как это произошло? – Женька задал риторический вопрос. – Сейчас мне двадцать восемь, инкубационный период болезни длится девять-десять лет. После школы, перед институтом я решил отдохнуть и пустился во все тяжкие: слетал на Ибицу, путешествовал автостопом, спал с такими же девушками-оторвами. Тогда, видимо, и подхватил заразу. Вот она – цена одной безумной ночи. Знаешь, оно того не стоило! Анализы я не сдавал, так как не думал, что такое может случиться со мной. В общем, диагноз поставили слишком поздно, когда ВИЧ-инфекция уже переросла в СПИД. О таком конце не предупреждают, когда говорят, что все в жизни нужно попробовать. А еще я убийца… – Голос Женьки дрожал. – Познакомился с девушкой, думал на ней жениться, а потом…

– Она заразилась, – догадался я.

– Да. Как думаешь, какого она теперь обо мне мнения? Верно, думает так же, как и родители.

Женьку буквально прорвало. Ему очень хотелось выговориться, а кроме меня, похоже, было некому. Я слушал молча, не зная, как утешить, а потом, не придумав ничего лучше, сказал:

– Что бы ты ни совершил, ты уже понес за это наказание.

– Не хочу умирать, – тихо произнес Женька.

Эти слова прозвучали так безнадежно, что у меня подступил комок к горлу.

– Сейчас ты жив, – единственное, что я смог ответить. – В следующий раз я принесу шахматы, сыграем. Планшет у тебя есть?

– Да, об этом не беспокойся. Я только и делаю, что сижу в Интернете, больше заняться нечем. Ты хочешь прийти еще раз? Зачем? Понравилось смотреть на живой труп?

– Может, я извращенец.

Тут произошло невероятное – Женька улыбнулся.

– Тогда приходи, – немного оптимистичнее произнес он.

Визит к умирающему вывернул меня наизнанку. После каждый раз при слове «безумство» мне вспоминался Женька. А когда мне случалось впасть в депрессию, в ушах то и дело звучало: «Я не хочу умирать».

* * *

– Вы навестили его снова? – поинтересовалась София.

– Да, я пришел в больницу еще дважды. Потом Женька умер. Родители похоронили его скромно, без поминок. Позже я узнал, что всем знакомым они рассказывали, что у их сына рак, а не СПИД. И все же я не могу их обвинять. Мне самому было крайне трудно преодолеть страх перед болезнью и вернуться в палату.

– Тогда почему вы вернулись?

– Вечером того же дня я рассказал обо всем Ренди. Он ответил коротко: «Если тебе страшно, представь, каково ему».

* * *

Не стану изображать из себя эксперта, утверждая, что многое прошел и прекрасно разбираюсь в жизни. На самом деле на мою долю не выпало и десятой части того, что пришлось испытать некоторым людям. Встреча с Женькой произвела на меня неизгладимое впечатление, но долго грустить я не привык. Утверждение, что наша жизнь полосатая, известно всем. Лично я предпочитаю ценить светлые моменты, а к неприятностям отношусь, как к налогам (лучше рассчитаться и забыть).

Я знал тех, кто приносил все последующие годы самих себя и свои семьи в жертву одной-единственной темной полосе. Все они напоминали мне героиню мыльной оперы. Когда я был маленьким, мама смотрела сериал «Просто Мария». По законам жанра там присутствовала злодейка-интриганка, и, когда эта мадам в очередной раз напакостила, «просто Мария» кинулась ей в ноги, а потом истошным голосом, который по своему звучанию походил ракетный двигатель, заорала: «Я привыкла СТРАДАТЬ!!!» Мне стало страшно. С тех пор, если случается изо дня в день наблюдать чье-то мученическое выражение лица, я вспоминаю этот краткий эпизод.

Сам я не собирался уподобляться героине сериала и, несмотря на встречу с Женькой, праздновал свой день рождения по расписанию, решив, что мое облачение в глубокий траур все равно его не вернет. Поскольку семьи у меня две (со стороны мамы и со стороны папы), то и вечеринок тоже две. С отцом мы всей компанией поехали в ресторан есть свежую рыбу. Собрались все: папа, его жена Ирина, моя сводная сестра Ксюша и даже наши соседи. В ресторане мы расположились за большим деревянным столом, стали играть с миниатюрными солонками в виде рыбок и весело шутить, уплетая за обе щеки еще теплые миниатюрные буханочки хлеба.