отсюда увидела, как блеснули его белоснежные резцы зубов. Смертоносная грация, которая от него исходила, будоражила ее кровь вплоть до того момента, как процессия скрылась из виду за колоннами. После этого Рэйну сразу бросило в холод. Созерцание статуй и картин во дворце сразу стало неинтересным. Послонявшись еще по этажам, она вернулась к себе и велела Кассии подготовить ей ванну и чашку горячего шоколада со сладостями. В шоколад она, как обычно, добавила эликсир Солара, а после ванны, чистая и отчего-то неспокойная, легла спать.

Ночь обещала быть долгой.

Глава 18

Саргон

С тех самых пор, как она элегантно вошла во дворец, мужчина просто не мог найти покой. Рэйна, оказавшаяся Селилуной Валийской, просто разрушила все его хрупкое душевное равновесие, заявившись на это чертово мероприятие, устроенное его братцем.

После того, как они вернулась из Меласа, очень многое изменилось, но одно осталось неизменным – он продолжал предпочитать имя Саргон своему настоящему. И ее настоящее имя он никак не смог принять, ведь привычка называть ее Рэйной давала о себе знать.

Пока его шаги звонко отдавались эхом от стен пустого коридора, в его голове продолжала раз за разом всплывать сцена танцующей Рэйны с Соларом. Точнее, ее пустой, безжизненный взгляд.

Остекленевший, отсутствующий взгляд Рэйны никак не вязался с той звонкой и яростной девушкой, с которой он познакомился в Авеле. Однако, стоило ей заметить его, как все вдруг изменилось.

Саргон не знал, почувствовала ли она то, что обуяло его в тот момент. Это же и заставило Саргона замереть, как одну из многочисленных статуй, украшавших главный бальный зал. Связь между их душами, никуда не девшаяся после возвращения в мир Живых, натянулась до предела.

Ее запах, который он почувствовал, в отличие от других присутствующих, заставил его ноздри расшириться. Секунда растянулась в вечность.

Взгляд Рэйны преследовал его уже которые сутки, куда бы он ни шел и что бы ни делал. А уж о том, что было в саду, он вообще старался не вспоминать. О том, как она одним движением своего языка…

– Почему у тебя такой вид, будто ты, да простит меня Семидея, сейчас кончишь? – раздался звонкий девичий голосок, моментально выдернув его из будоражащего кровь (и не только) воспоминания и возвращая обратно в помещение, куда он наконец дошел.

Саргон повернул голову на голос и увидел, как невысокая стройная девушка с такими же, как у него, глазами, направляется к нему.

Когда пару веков назад у нее было каре, все принимали их с Саргоном за близнецов. Но на самом деле Адриана Эферонская была старше его и Солара и являлась первой дочерью их отца Вилмора. И он, и Адри пошли в свою мать цветом волос и чертами лица, а вот бесовские изумрудные глаза переняли у своего отца. В отличие от Солара, что был копией своей мамаши, с которой их отец пару раз переспал. Вот только чтобы брат не родился бастардом, Вилмар назвал ее своей фавориткой, тем самым приравняв права на престол Солара с их правами.

– Не то, чтобы я хотела знать, на кого ты там слюни пускаешь, – протянула она, наматывая на длинный тонкий пальчик прядь черных, как ночь, волос. – Но интересуюсь только из сестринской заботы. Тем более, насколько я знаю, наш младший брат привез сюда всех девиц с двух континентов. Не на одну ли из них ты запал?

– А ты-то откуда узнала про замыслы Солара? – удивился Саргон, не припоминая, чтобы их разговоры при встречах заходили в это русло.

– Слуги, – фыркнула сестрица, устраиваясь рядом с ним в кресле у входа в свои небольшие временные покои. Вот уже несколько месяцев она не покидала их с запрета Солара и не видела солнечного света, вынужденная все время проводить в этих полуподвальных комнатах, которые служили ее магической тюрьмой. – Они, хоть их и запугали до смерти, таки пытаются меня хоть как-то развлечь. Но ты так и не ответил на мой вопрос.

Мужчина поморщился и, откинув подол длинного камзола, сел на второе кресло рядом с Адри. Теперь она прожигала его их фирменным семейным уничтожающим взглядом, выжидая подробностей.

– На какой вопрос? – сухо переспросил он, окидывая помещение своим взором. За почти месяц его отсутствия во дворце здесь ничего не изменилось: вокруг все так же главенствовала полутьма, рассеиваемая лишь шариками желтоватого магического света, висящими в воздухе. Мебели, перенесенной из покоев Адри, было немного, поэтому это создавало еще большее ощущение необжитости помещения.

– У тебя мозги отшибло, Равен? Слов не понимаешь, ничего не помнишь и выглядишь так, будто…

– Прекрати, Адри, – не выдержав, рыкнул на нее Саргон, ощущая, как их тут же окутала стена магии сестры.

Ее сила таяла с каждым днем, но она продолжала ею отгораживать их от лишних ушей, искажая таким образом истинные слова разговора. Ее магия была схожа с его, вот только он не владел ее обманным занавесом, за который Адриану в свое время прозвали Принцессой лжи.

– Я жду.

Саргон перевел взгляд с картины на стене на Адри, подмечая, как осунулось ее красивое лицо и какие большие темные круги залегли под ее яркими глазами.

– Ты в порядке? – настолько мягко, насколько позволял его нрав, уточнил он. – Выглядишь…

– …хреново, спасибо, знаю и без тебя, – Адри вздернула носик и отвернулась от него. Изумрудные сережки-полосочки качнулись в ее заостренных ушах, блестя в фейском свете. – Если ты пришел только за этим – катись к Хемеге отсюда. Не порть мне настроение.

– Он тебя навещал? – задал еще один вопрос Саргон.

– Нет, – резко ответила Адри, понимая, о ком идет речь. – Отец не очнулся?

– Нет.

– Дьявол! – громко выругалась Адриана, вскочив с кресла. – Я не могу здесь больше торчать, пока он мерно добивает отца! Не могу, Равен! Если он женится, то корона перейдет ему, и он меня точно тут заживо замурует.

– Тебе не стоит делать слишком резкие телодвижения, – заметил мужчина, подмечая острым фейским зрением, как она чуть покачнулась при вставании и что от этого ее глаза на секунду помутнели.

– Не указывай мне, что делать, – зашипела на него фейка, обнажив острые резцы. – Ты тоже хорош. Вообще не приходил. А я, между прочим, тебя столько лет воспитывала после смерти матери! И что выросло? – она смерила его взглядом с головы до пят. – Огромный увалень под метр девяносто, без души и сердца. Где мой милый маленький братец, с которым мы в детстве