Отец Дебрабандер был чудаковатым старым священником. Всю жизнь он посвятил церкви и, надо признать, сумел внушить своим прихожанам благоговение. Простые люди верили каждому его слову, а не простые оказывали ему необходимую поддержку.

Теперь ему было уже восемьдесят два года. Ему довелось видеть, как церковь из могущественного института превращалась в слабый, немощный организм, потерявший почти весь свой кредит доверия. Отец Дебрабандер неукоснительно соблюдал данный им обет безбрачия в течение всей своей священнической жизни. Но вихрь обновления, пронесшийся над церковью, в последние годы окончательно сломил его, и он пристрастился к бутылке.

Когда епископ пришел к выводу, что старый пастор больше не контролирует свою пагубную страсть, он сослал его в монастырь.

– Я помню этот инцидент, – сказал священник, и в его глазах мелькнул огонек, когда Ван-Ин осторожно спросил о ребенке Орели Дегроф. – Господин Людовик советовался со мной лично.

– И ребенок, вероятно, был передан на воспитание сразу же после рождения в одну из семей Лоппэма, я полагаю?

Ван-Ин повысил голос, мать настоятельница предупредила его, что священник плохо слышит.

– Совершенно верно, – кивнул Дебрабандер. – Я сам об этом позаботился.

– А свое имя вы помните, отец?

Старый священник закрыл глаза. Глубокие морщины появились на пергаментной коже лба.

– Свое имя, отец, – настаивал Ван-Ин, но старик молчал, уронив мясистый подбородок на грудь.

– Не спите, отец. Эти люди специально приехали сюда из Брюгге. Мальчик был похищен, – громко произнесла мать настоятельница, тряся его за плечо.

Дебрабандер открыл один глаз.

– Прости меня, сестра, – пробормотал он. – Моя память уже не так хороша, как была прежде. Но добрый бокал бургундского поможет мне оживить ее. Я это знаю из опыта.

Ван-Ин и Ханнелоре недоуменно повернулись к настоятельнице. Суровая сестра растерялась.

– Но, отец, – запротестовала она.

Если бы не присутствие Ван-Ина и Ханнелоре, она бы хорошенько отчитала его, напомнила ему о том, что приказ епископа был ясен и недвусмыслен: «Никакого алкоголя, даже в праздничные дни».

– Если бокал вина может помочь, сестра, – нетерпеливо возразила Ханнелоре.

– Мы срочно нуждаемся в этой информации, – с нажимом произнес Ван-Ин.

Сестра была женщиной разумной. Приказ епископа, несомненно, был ясен, но он также попросил ее помогать полиции всеми возможными и доступными ей способами.

– Ну хорошо, – вздохнула она. – Бог простит мне этот поступок.

Когда она ушла, Дебрабандер подал знак, и Ван-Ин и Ханнелоре подошли ближе.

– Имя семьи Феарехье – Ян и Би Феарехье. Они жили в Лоппэме. Ян был учителем в деревенской школе, а Би занималась благотворительностью. Они были бездетны, и ребенок Дегроф принес им огромное счастье. – Пожилой священник усмехнулся.

– Вы уверены? – спросил Ван-Ин.

– Конечно, я уверен. Они оставили Лоппэм в 1966 году. У мальчика были проблемы со здоровьем, и они решили перебраться поближе к берегу в Де-Пэн, если я не ошибаюсь.

– Де-Пэн?

Дебрабандер выпрямился, привстал и поднял костлявый палец.

– Послушайте, молодой человек! С моей памятью все в порядке.

«И с нашим слухом тоже», – подумала Ханнелоре.

– Феарехье живут в Де-Пэне, – проворчал он и рухнул обратно в свое кресло, тяжело выдохнув.

Ван-Ин забеспокоился, они, может быть, слишком сильно надавили на старика, слишком далеко зашли. Откуда ему было знать, что Дебрабандера очень беспокоило, что его грубость по отношению к сотрудникам полиции, возможно, поставила под угрозу вознаграждение, которого он так жаждал.

– Но сделайте мне одолжение, – жалобно заныл священник, смиренно глядя на Ханнелоре и Ван-Ина. – Дополнительно… Сделайте одолжение, подождите, пока мне принесут вино.

Ван-Ин позволил ему осушить два полных бокала вина – обычно здесь такое количество старики священники ухитрялись делить на всех. Каждый его глоток настоятельница провожала суровым взглядом.

Они поблагодарили Дебрабандера, и настоятельница, испуганно шурша юбками, проводила их до ворот.

– Я уверен, что его преосвященство будет доволен, когда узнает, что отец Дебрабандер получил вознаграждение за свою помощь. Как вы думаете, мой уважаемый заместитель прокурора Мартенс? – улыбаясь, поинтересовался Ван-Ин.

– Безусловно, – согласилась Ханнелоре и весело подмигнула комиссару. – Убеждена, что он заработал каждый свой глоток. «Вино стимулирует память» – так говорил мой дед. И добавлял: «На твоем месте я бы пропускал по паре стаканов каждый день».

– Это правда, мэм? – спросила настоятельница с легким оттенком благоговения.

– Конечно правда. Да и потом, кто знает… быть может, бутылка бургундского спасла жизнь невинному ребенку, – поддержав Ханнелоре, ответил Ван-Ин.

Они еще посмеялись в машине.

– Де-Пэн? – задала она риторический вопрос.

– Есть телефонная будка рядом с церковью. Вызовите полицию Брюгге и попросите их связаться с местным отделением, – вместо ответа, распорядился Ван-Ин.

– А мы не можем просто найти адрес в телефонном справочнике?

Вряд ли кто-нибудь смог бы обвинить полицию Де-Пэна в недостаточной оперативности.

– Феарехье в отпуске! – крикнул им Версавел, едва они вышли из машины во внутреннем дворе полиции. – Один из офицеров знает семью. Они отправились на юг Франции на машине на три недели.

– Дерьмо! – выругался Ван-Ин. – Только этого нам и не хватало!

Ханнелоре пришла в замешательство:

– А дети? Им известно, где они живут?

– У них нет своих детей. Иначе зачем им ребенок Орели?

– Вот именно, – язвительно произнес Ван-Ин.

– Мы над этим работаем, – заверил Версавел.

– О’кей, давайте войдем и выпьем кофе. Извините, милая, но я обещаю, вы сможете включить спецсигнал и сирену в следующий раз.

– Обещаете, Питер? – Она состроила недовольную гримаску.

Версавел сделал вид, что не слышал. «Господи, кого она из себя строит? – подумал он. – Ну прямо как школьница…»

– Если станет известно, где живет приемный сын, необходимо немедленно произвести обыск по этому адресу. Я полагаю, вы сможете убедить наших коллег в том, что ордер будет, – обратился Ван-Ин к Ханнелоре.

Ван-Ин схватил телефон кого-то из коллег.

– Здравствуйте. Говорит Ван-Ин.

Инспектор полиции Де-Пэна Симпилэр тепло ответил на приветствие своего коллеги из Брюгге. Он был рад помочь его людям в деле Дегрофа. И в этот момент ему в руку кто-то сунул клочок бумаги с адресом Даниела Феарехье.