На город опустились глубокие сумерки. При слабой гравитации мы бежали легко и очень быстро, но этот космодром выглядел точно в осаде. Лазерные лучи буквально изрешетили стены нескольких ангаров, взлетная площадка пестрела пятнами угольной копоти – следами недавних пожаров. Лучи прожекторов то и дело сканировали асфальт, а высокий забор венчала колючая проволока.

Матиас стоял рядом со мной, держа в одной руке электрошокер, в другой – бинокль, и без устали крутился по сторонам, исследуя местность. Украденными ключами Хайсен отомкнул ворота технического обслуживания, но выбираться мы не торопились, пока не увидели, что находится за забором.

Историческая столица Дома Овна окружена гигантскими трущобами. Я видела их изображения, когда училась в Академии, но голографические картинки не способны передать отвратительный запах разложения и смерти, которым здесь насквозь пропитан воздух.

Меж гор гниющего мусора теснились хибары. Открытая канализация посреди пустыря источала жуткое зловоние. Даже сквозь воздушную маску от нестерпимой вони кружилась голова. Сквозь открытые двери хибар виднелись силуэты пожилых людей. В тусклом свете фонарей они шили, ковали, собирали какие-то электронные приборы. Сверху, прямо над трущобами, проносились импульсные поезда-ракеты, следующие из космопорта прямо в центр города.

– Нам нужно сесть в поезд, – сказал Хайсен. – Пешком в темноте мы будем идти слишком долго.

Матиас указал на одну из массивных колонн, служившую опорой эстакады:

– Может, нам удастся вскарабкаться на нее.

Хайсен кивнул, и мы побежали к колонне, поднимая брызги зловонной жижи. Мои желтые брюки тотчас покрылись грязными пятнами. С северной стороны опорной колонны крепилась металлическая лестница с перекладинами, покрытыми осклизлым зеленым налетом. Хайсен полез первым, затем я, следом за мной – Матиас. Подошвы моих ботинок расплавились на горящей земле Тетиса, и теперь ноги скользили и срывались. Когда мы забрались на самый верх, я почувствовала, как у меня колет в боку. Хайсен выстрелил из своего скана золотым лучом, и запертый люк немедленно открылся. Мы вскарабкались на монорельсовую металлическую балку. От высокого уровня статического электричества мои кудри почти встали дыбом.

– Ближайшая станция там, – показал Хайсен. – Это обычный импульсный поезд. Он работает на токе переменного магнитного поля. Придется ползти по этой балке до станции, а там уж мы сядем в поезд.

Матиас дал мне отпить воды из своей походной фляжки. Я сдвинула маску вниз и сделала глоток.

– Как далеко? – спросила я.

Хайсен обтер пот со лба:

– Километр или два.

Подняться во весь рост мы не могли, поэтому пришлось ползти вдоль клепаных балок на четвереньках. Каждые несколько минут над нами с оглушительным грохотом проносился поезд. Когда мы в конечном итоге добрались до станции, руки ломило, барабанные перепонки разрывались от шума, а во фляжках почти не осталось воды. Вдобавок мы с ног до головы покрылись слизью.

Хайсен обнажил свой кинжал, поднял над головой и, глядя в его блестящее лезвие, точно в зеркало, проверил тускло освещенную станцию платформы. Увидев, что все чисто, мы вскарабкались на платформу, где наконец смогли выпрямиться. Хайсен оглядел свой грязный костюм:

– Они никогда не впустят нас в таком виде.

Матиас попытался ножом счистить грязь с подошв своих ботинок, но мы так перепачкались, что все усилия привести себя в приличный вид были тщетны. Хайсен вытащил что-то из кармана: наши маскирующие воротники.

– Тебе решать, Роу. Ты хочешь попасть на Пленум или нет?

Мы с Матиасом обменялись вопросительными взглядами и без единого слова взяли свои воротники. Никто и не заметил, когда мы внезапно исчезли.

Мы сели в первый остановившийся поезд и примостились в проходе, стараясь никого не побеспокоить. В вагоне работала автоматическая подача воздуха, поэтому мы сняли воздушные маски, которые намокли и посерели. Хотелось надеяться, что маскирующие воротники скрывают и запах.

Некоторые из пассажиров-Овенцев стояли, натянув на лицо капюшоны и, по всей видимости, пряча за пазухой оружие. Похожие на грабителей, они были слишком прилично одеты, чтобы жить в трущобах. Цвет их лиц варьировался от темно-розового до бордового. И всех их отличала солдатская выправка. Овенцы вообще считаются самыми физически развитыми в нашей Галактике.

Никто в поезде не разговаривал вслух и не смотрел по сторонам. Большинство людей сосредоточенно наклонили голову вправо, находясь под воздействием своего ушного чипа – маленького прибора, распространенного в Доме Овна. Его вкалывают в правое ухо в семнадцать лет – возраст, когда Овенцев призывают на службу в армию.

Ушной чип функционировал как волнофон, только проецировал не голографические картинки, а вызывал образы в уме человека, там, где никто их больше не увидит. Овенцы – виртуозы в военном искусстве, а связь между войсками должна держаться в секрете.

Матиас протянул мне какой-то тюбик, еще один передал Хайсену.

– Противовирусное, – пояснил он.

Осторожно взяв свой за один кончик, он закусил его между зубами и всосал содержимое. Мы с Хайсеном сделали то же самое. По вкусу сироп напоминал морскую вишню.

Когда мы добрались до центра, над городом уже сгустилась поздняя ночь, но спать мне не хотелось. Похоже, мои внутренние часы давно сбились.

Огромный центральный вокзал был наводнен пассажирами и вооруженными до зубов солдатами. Толпа полностью заслоняла настенные экраны, а мне так хотелось посмотреть новости о Доме. Когда мы выбрались из лабиринтов вокзала, Хайсен сказал:

– Мы найдем убежище в международном городке. Там каждый Дом имеет свое посольство.

– Пойдем в посольство Рака, – вдохновилась я. Одна лишь мысль о том, что я увижу своих людей, придавала сил.

Над центром города был натянут тканевый купол, вздувшийся потоком воздуха кверху и напоминавший гигантский пляжный мяч. Всюду нас окружали приземистые здания, больше похожие на бункеры. Особенно несуразным казался Ипподром, где и проходила сессия Планетарного Пленума. Солдаты в бронированных машинах, выбрасывающих клубы дыма, беспрестанно курсировали по узким темным улочкам. Они останавливались и хватали наобум людей, словно выискивая организаторов беспорядка. Хайсен оказался прав – мы не зря надели маскирующие воротники.

Возле Ипподрома толпа Овенцев, запрудивших улицы, стала редеть. Люди со всего Зодиака наблюдали работу сессии Пленума. Я видела мистиков из Дома Рыб, облаченных в серебристые одежды, темноволосых Стрельчан в костюмах из левлана, которые напомнили мне о Ниши, Девианцев с оливковой кожей и светлыми волосами, маленьких Близнечан, сбившихся в пары. На каждом углу улицы стояла охрана: солдаты-Овенцы, одетые в красные мундиры.

Ипподром был полностью оцеплен. В толпе шептались об угрозе взрыва. Послов и их помощников поместили в подземные укрытия, пока саперы проверяли здание на наличие взрывчатых веществ. Казалось, что публика взирала на этот ужас без малейшего потрясения, даже, скорее, с циничным любопытством, будто подобные происшествия на Пленуме не редкость. Неожиданно вспомнилось, что рассказывала мне мама об этих сессиях. Она говорила, что все встречи Планетарного Пленума – пустая трата времени, потому что послы не умеют работать сообща. Она сказала, что система коррумпирована на всех уровнях. Участники скандалят. Каждый пытается захватить власть. Деньги не выплачиваются.