– Дипломатический посол Хайсен Дакс, – подал голос Хайсен, оборвав Матиаса на полуслове.

Матиас раздраженно уточнил:

– Он пилотирует наш корабль. Вы не знаете, где мои родители?

Голограмма кивнула:

– Я только что отключился на ночь. Я из третьего бунгало. Ваши родители этажом выше. Я скажу им, что вы здесь.

Голограмма исчезла, а спустя несколько секунд к нам вбежали двое – мужчина и женщина – и обняли Матиаса. Мы с Хайсеном отступили в сторону, чтобы не мешать их встрече. Мое сердце болезненно сжалось – так мне не хватало папы и Стэнтона. Все это время я пыталась быть сильной, сосредоточиться на нашей миссии, заглушить собственную боль… Но теперь я поняла, что никогда не чувствовала себя такой одинокой, как теперь. В душе зародилась робкая надежда, что, может, отсюда получится связаться с ними по волнофону. Вполне возможно, что связь к этому времени уже восстановили.

Матиас подвел своих родителей ко мне и представил. Их глаза покраснели, но они улыбнулись и поклонились:

– Святая Мать.

– Пожалуйста, не нужно кланяться. – Я протянула им руку для приветствия. – И прошу, зовите меня Роу.

Вне всякого сомнения, Матиас унаследовал внешность своей матери, Аманты, высокой, бледной и светловолосой. От отца, Эгона, ему достались вьющиеся темные волосы. Лица родителей светились счастьем от встречи с сыном, но в них же читалась и глубокая скорбь, которую нельзя было не заметить. Ведь совсем недавно они потеряли дочь.

Когда они взглянули на Хайсена, он сказал:

– Я – пилот.

Я обернулась и посмотрела на него, не узнав его голос. Он точно лишился своего привычного очарования, и теплый свет, которым лучились его черты, тоже погас. Хайсен встретил мой взгляд и попытался изобразить свою обычную живость, но не очень убедительно. Впервые обаяние покинуло его.

– Уже поздно, и мне надо найти место, где остановиться в посольстве Весов. Увидимся завтра, моя госпожа.

– Ты можешь остаться…

– Не стоит.

Как только он вышел из вестибюля, мгновенно исчез. Должно быть, надел маскирующий воротник. Родители Матиаса привели нас в свои апартаменты. Пока он излагал им суть нашей поездки, мои мысли занимал Хайсен. Я все думала, кто обнимал его, когда тот, ребенком, просыпался от ночных кошмаров. Кто ждет его сейчас дома, когда он вернется из путешествий. Чьи лица он видит, когда думает о своем народе. У нас, Ракианцев, забота о близких превыше всего. Когда мама ушла, это всколыхнуло всю общественность. Разбитые семьи – невероятная редкость в Доме Рака, а сбежавшая мать вообще нечто неслыханное. Но у меня, по крайней мере, остались папа и Стэнтон. Я даже представить себе не могла, что бы со мной случилось, не будь их у меня.

– Мои родители помогают с переселением, – сообщил Матиас, когда они отправились спать. Я осталась на ночь в комнате для гостей, а Матиас собирался прилечь в рабочем кабинете, но пока мы оба расположились в гамаках и беседовали.

– Они ведут переговоры с другими Домами о предоставлении пострадавшим временного жилья и пропитания. Отец пытается организовать детский приют.

Приют. Это там, где воспитывался Хайсен под присмотром робота мисс Трии? Это там, где целые поколения детей Рака и Девы будут воспитываться после атаки Окуса?

– Роу?

Глубокий спокойный голос Матиаса вывел меня из раздумий.

– Извини. – Я выдавила улыбку. – Жизнь перевернулась с ног на голову, и этот ужас, кажется, длится уже так долго, что все это… спальня… родители… кажется чем-то чуждым и далеким.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал он. Темная прядь упала на глаза. Его зодайская стрижка отросла.

Аманта отправила нашу одежду в чистку, одолжив нам свою. Матиас ходил в одних тренировочных штанах, а я надела старую рубашку Эгона, которая доставала почти до колен. Ее вырез все время съезжал мне на плечо. Наблюдая, как при каждом движении Матиаса под кожей играли его мускулы, я почувствовала непреодолимое желание прикоснуться к нему. Вскоре я уже ни о чем другом и думать не могла, поэтому, чтобы избавиться от наваждения, спросила:

– Могу я одолжить твой волнофон? Мой еще заблокирован – на случай, если Окус вздумает активировать учебную версию эфемерида.

Я попыталась связаться с папой или Стэнтоном по волнофону Матиаса, но безуспешно. Я понимала, что, скорее всего, они потеряли свои волнофоны, но надеялась, что смогу хотя бы увидеть их на другом конце линии.

– Я попрошу в посольстве, чтобы завтра попытались их найти, – пообещал Матиас, стараясь меня успокоить.

– Спасибо.

Тогда я послала сигнал на трэкер Ниши, но и она не отвечала. Не нашлось ни единого повода, чтобы не оставаться наедине с Матиасом, с его мускулами, с его молчанием.

Чуть раньше мы приняли душ, и было так непривычно и восхитительно вновь ощутить настоящую воду, струящуюся по коже, по волосам. Пока я сушила волосы, Матиас чистил свою обувь. Затем, вопреки моим протестам, он принялся чистить и мои ботинки. При этом свел брови к переносице и выглядел очень серьезным, вычищая грязь из швов. Глядя на бережные движения его рук, я с ума сходила от чувства вины.

В тот день, перед высадкой на Деве, застав нас с Хайсеном, Матиас сказал, что мне нельзя забывать, кто я есть. И хотя мне до сих пор не удалось разобраться в себе, кое-что про себя я знаю наверняка. Например, знаю, что я не лгунья и ненавижу секреты.

Не стоило скрывать от Матиаса то, что Хайсен рылся в его вещах. Не потому что это так важно – уверена, что Хайсен ничего не взял, – но потому что мне это не свойственно. Матиас был прав, отказавшись от маскирующих воротников с самого начала путешествия. Пусть нам придется туго в борьбе, но мы не должны забывать то, за что боремся. Как мы можем спасти Рак, если по пути утратим наши ценности?

– Роу, насчет твоей речи на Пленуме, – заговорил Матиас, вытирая носок моего ботинка, хотя тот уже и так сиял чистотой. – Может, тебе не стоит упоминать о Змееносце?

Все во мне, до последней мысли в голове, сразу же заледенело.

– Что ты имеешь в виду?

Он перевернул мой ботинок и осмотрел подошву.

– Послов вряд ли удастся в этом убедить. Я подумал, что лучше бы ты назвала только те факты, которые можно доказать уже сейчас.

Казалось, в комнате потемнело, словно кто-то приглушил свет.

– Ты до сих пор мне не веришь! После Девы, после всего, что видел сам!

– Делай в своей речи упор на психоатаку. – В его голос закрались просительные нотки. – Ты это можешь доказать, на корабле остались записи, и Мойра тебя поддержит. Но зачем приплетать детскую историю, когда можно обойтись и без нее? Знаешь же, что это только отвернет от тебя людей.

Поверить не могу: Матиас просил меня солгать! После всего, в чем сам обвинял Хайсена, сейчас он предлагал поступить так же – врать людям, пусть даже ради их блага.