Я вспомнила день посвящения, когда Ниши сообщила мне свое предположение о Змееносце. Вспомнила и то, что сама решила не упоминать Окуса в разговоре с Консулами, боясь, что меня не воспримут всерьез. Затем в памяти всплыли слова Лейлы, благословление Агаты и напутствие Ниши. И теперь я знала, почему не смогу солгать: я потеряю себя.

– Поговори со мной, – прошептал Матиас. – Ты не должна расстраиваться, если не согласна.

Я хотела поговорить, но меня переполнял гнев. Матиас все еще не доверял мне. Он не мог поручиться за правдивость моих слов, потому что не видел своими глазами то, что видела я. Он не видел в звездах угрозу ни для Тэбы, ни для Девы, а я оба раза оказалась права… И несмотря на это, он все равно отказывался принять, что угроза идет от Змееносца.

Гнев клокотал в горле бессильной злобой. Я ничего не могла сделать, чтобы доказать Матиасу свою правоту, разве что открыть эфемерид и призвать Окуса прямо сейчас.

– Роу. – Матиас поставил ботинки и опустился передо мной на колени: – Я живу ради того, чтобы служить тебе. Ты знаешь это. Я просто пытаюсь помочь тебе убедить их. Я хочу, чтобы все Дома приняли нашу сторону.

– Спасибо, – вымолвила я и, взяв его за руки, потянула вверх, чтобы он поднялся. – Просто мне надо поспать.

– Конечно, я ухожу. – В его голосе слышалась печаль.

Мне тоже стало грустно, и я поняла, что при других обстоятельствах сегодняшняя ночь могла бы сложиться совсем иначе.

– Я буду в кабинете, если тебе что-то понадобится.

Когда Матиас ушел, я еще долго лежала в темноте. Не его вина в том, что он не верит мне. Я знала, он пытается. Просто для него принять на веру что-то немыслимое – почти то же самое, что идти наперекор собственным убеждениям. Меня и раньше беспокоило его недоверие, но если тогда мне было достаточно одной его преданности, то теперь уже нет.

После всего, что случилось, я должна во что бы то ни стало убедить Дома в существовании Змееносца. Если мне это не удастся, Зодиак обречен. И если Матиас не найдет в себе силы поверить мне, вряд ли я смогу его простить. Потому что неважно, что мы чувствуем или как сильно он пытается, в итоге мы остаемся на разных сторонах.

* * *

На следующее утро мы покинули посольство и направились к Ипподрому, где проходил Пленум. В огромном многолюдном городе царила сутолока. Из-за вчерашней угрозы взрыва Ипподром оцепили, заперев подвалы и заставив послов провести ночь в убежище. Поэтому мы не смогли увидеться с представителями Рака в посольстве. Мы намеревались встретиться сейчас.

Когда прибыли на место, родителям Матиаса пришлось оставить нас и вернуться к своим обязанностям, но мы договорились найти их после выступления. Целый час ушел на спор с клерками, которые сидели за приемной стойкой и следили за соблюдением повестки дня. Мы пытались их убедить предоставить нам окно в сегодняшнем расписании. Сначала они даже слушать не хотели и отказывались наотрез, ссылаясь на то, что график очень плотный. Мы, как могли, объяснили им, что наше дело чрезвычайной срочности. Тогда они заявили, что им понадобится множество разрешений и, чтобы получить каждое из них, уйдет уйма времени. В толпе сновали военные, высматривая сомнительные вещи и подозрительных людей. Вчерашний страх взрыва встревожил каждого.

– Чем могу помочь, моя госпожа?

Я обернулась на звук голоса Хайсена и усмехнулась. Тот выглядел как восход солнца. Он сразу же взял ситуацию в свои руки. Хоть ему всего семнадцать, он успел овладеть навыками опытного переговорщика.

Пока Хайсен препирался с клерками, я изучала Ипподром: он напоминал гигантский куб, в центре которого прямо в воздухе висел блестящий стальной шар, точно маленькая планета, спрятанная в бетонную коробку. Сейчас, когда мы были в холле на первом этаже, шар находился прямо над нашими головами. Вокруг него спиралью вилась прозрачная труба из красного стекла, полная людей, поднимающихся на эскалаторе на верхние уровни шара.

– А что внутри шара? – шепнула я Матиасу.

– Ареносфера. Когда здесь не проходит Пленум, жители используют арену для голографической борьбы. Здесь это целый бизнес.

Я видела эти бои раньше по волнофону. Участники соревнований меняли свой облик, чтобы выглядеть как воображаемые звери – летающие лошади, горгульи, трехголовые собаки. Здесь применялась та же технология, что и в Воображариуме на Близнецах. Затем мы с Матиасом увидели голографическую ленту новостей и подбежали послушать сообщения. Кадры показывали беспорядки на спутнике Дома Стрельца, где эмигранты со Скорпиона восстали против Стрельчан-работодателей, требуя права проводить свои религиозные обряды на рабочем месте. К слову, Стрельчане чрезвычайно терпимый народ, поэтому мне стало любопытно, что за ритуалы могут быть у Скорпионцев. Поскольку созвездие Стрельца весьма большое и имеет много населенных планет, я надеялась, что эти беспорядки не коснулись семьи Ниши. К сожалению, о Раке мы ничего не услышали, но зато увидели съемки выжженного пустыря – все, что осталось от планеты Тетис Дома Девы. Там, где когда-то возвышался город-игла, теперь зиял кратер, словно темная рана с рваными дымящимися краями. Пожар удалось остановить, но небо сплошь застилал пепел, не пропуская солнечный свет. К тому же большая часть кислорода выгорела. Зодай предсказал крайне тяжелую зиму для планеты. Годы пройдут до новых урожаев, так что Девианцев ждет еще одна неминуемая беда – массовый голод. Всех выживших эвакуировали на планеты поменьше в созвездии Девы, и теперь встала проблема перенаселения. Хранитель Мойра все еще оставалась в критическом состоянии. Когда мы вернулись к Хайсену, крики Девианцев по-прежнему эхом звучали в моей голове.

– Они наконец согласились связаться с вашим представителем. Посол Сирна уже идет сюда. – Его зеленые глаза прищурились. – Что такое?

– А что не так?

– По крайней мере, мы все еще живы, чтобы оплакивать свое положение, моя госпожа. – Его губы сложились в привычную усмешку.

– Да, это уже что-то.

Даже там, где сгущаются тучи, Хайсен всегда умудряется найти свет. И это мне в нем нравится больше всего.

Я заметила Сирну, и ее ракианская внешность согрела мне сердце, будто объятия. Ей было около тридцати. Темноволосая, со смуглой кожей и синими, как море, глазами. Фигуру подчеркивал строгий ракианский костюм: длинная струящаяся юбка и жакет с четырьмя нашитыми серебряными лунами. Но когда Сирна подошла ближе, я увидела, что она не улыбалась.

– Наконец-то мы встретились, достопочтимая Хранительница Роума.

Мы обменялись прикосновениями рук, и после того, как я представила ей своих спутников, она сказала:

– Ваше долгое молчание озадачило нас. Мы не понимаем, зачем вы здесь, когда наш народ так отчаянно нуждается в вас дома.

Я открыла рот, но Матиас прервал ее:

– Посол, нет такого места, где бы Святая Мать хотела оказаться больше, чем дома. Она прибыла сюда со срочным посланием для всех Домов.