твоей тетушки по материнской линии? – переспросила она.

– Да, – потупила взор Прия. – Мы очень подружились.

Прити опустила статуэтку на полку, будто молот на наковальню:

– Да какая, блин, разница? Давайте уже покончим со всем этим.

Салони кивнула:

– Леди, нам всем нужно алиби. Мы с Гитой должны засветиться на публике, и еще нужно проследить, чтобы Зубин вернулся домой попозже.

Гита нервно пощелкала суставами пальцев.

– Мы можем купить у Карема тхарру для Зубина с его приятелями и отнести им. – сказала она. – Таким образом нас увидит много народа, а Зубин сильнее напьется и дольше задержится.

Салони потерла подбородок:

– Окей, звучит неплохо. Пожалуй, даже хорошо. А как нам быть с Прити? Прия зашла в спальню за ароматическими палочками, с этим понятно, но почему Прити не нашла труп мужа, когда отправилась спать?

– Потому что я всю ночь просидела с детьми! – сказала Прити. – Пиху приснился кошмар, и я осталась с ней до утра. Такое у нас иногда бывает. Поэтому Даршан и решил воспользоваться моментом – я сказала ему, что буду спать у детей.

Гита подняла руку, как в школе:

– Но почему Прия не разбудила Прити, после того как Даршан на нее напал?

– Без понятия, – пожала плечами Прия. – Честь, стыд, неловкость… По-моему, что-нибудь из этой фигни, которую мужчины вечно нам втюхивают, вполне сгодится в качестве причины. О! И еще, конечно же, я переживала за сестру – не хотела ранить ее чувства!

Прити кивнула:

– Ты не поняла, что он мертв, не видела кровь – просто убежала в панике и заперлась в своей комнате.

– Окей, я думаю, это должно сработать, – сказала Салони. – Но тебе еще нужно скормить эту байку Зубину, понимаешь, Прия? Когда Зубин вернется домой, он будет пьян, и ты ему немедленно все расскажешь. Тебе нужно быть…

– В истерике, – подсказала Гита.

– Да просто в дичайшей истерике, типа, – невозмутимо кивнула Салони, и Гита с трудом сдержала смешок.

Когда Прия смущенно и с некоторой подозрительностью перевела взгляд с одной на другую, Гита закашлялась и принялась с удвоенной энергией разминать пальцы.

– Окей, ваши показания мы согласовали, – подытожила она. – Мы с Салони обеспечим себе алиби, отпечатки стерты, значит, можно…

– Постой. – Салони закусила губу. – Может, история будет более достоверной, если мы подкрепим ее доказательствами, так сказать, на лице Прии?

Прия нахмурилась:

– Это что, какой-то ребус?

– Слушай сюда. Мы ворвались в эту комнату и сразу набросились на Гиту, потому что она слишком хорошо выглядела.

Близнецы скептически переглянулись.

– Ну, я бы так не сказала, – покачала головой Прити. – Даже не знаю, с чего начать, вот прическа…

– Да что прическа! – перебила Прия. – Посмотри на ее кожу – здесь шелушится, там блестит…

Гита потрогала свой нос:

– Так, хватит, я…

– И помада ей не помешала бы.

– А это, по-вашему, сари или кухонное полотенце?

– Я сказала: хватит! – не выдержала Гита.

– Да-да, – вмешалась Салони, – вы всё правильно говорите, и я бы еще добавила, если честно. Но суть в том, что она всегда так выглядит. То есть когда мы вошли, она выглядела не ужаснее обычного.

– Ого, – вырвалось у Гиты. – Однако…

Салони похлопала ее по плечу:

– Когда все закончится, мы приведем тебя в порядок. Давайте ликвидировать последствия катастроф по списку.

Прежде чем Гита успела отреагировать, заговорила Прити. Она обращалась к Салони, но поглядывала на сестру:

– Значит… ей нужны синяки?

Салони кивнула:

– Я думаю, это сделает ее рассказ… неопровержимым.

Прия вскинула указательный палец:

– Эй, минуточку…

Прити задумчиво покосилась на близняшку:

– И что же, мы ее просто побьем?

– Окей, – попятилась Прия, – давайте-ка все немного успокоимся…

– Никакого месилова, – продолжила Салони. – Разбитой губы и фингала под глазом будет достаточно.

– Ми-ну-точ-ку!

Гита кивнула:

– Да, как у Фарах, после того как ее отделал Самир.

Настал черед Салони хрустеть пальцами:

– Точно! Да, именно такая картинка нам и нужна.

– Картинка?! – выпалила Прия. – Так, ну-ка все отошли от меня быстро!

Салони взглянула на часы, стоявшие в углу спальни:

– Время позднее. Надо по-быстрому ее отметелить и расходиться уже.

– Никто никого не будет метелить!

– Послушай, Прия, – Салони уперла кулаки в бока, – с разукрашенным фейсом тебе не придется никому ничего доказывать. Люди не станут задавать много вопросов. Ты что, считаешь себя настолько хорошей актрисой, что тебе не нужен «грим», а? Тоже мне, Амитабх Баччан[115]!

– Я… э-э…

– Вот именно. Парочка тхаппад[116] сейчас избавят тебя от лишних слез в будущем.

Салони была не менее убедительной, чем в школьные времена, когда она уговаривала одноклассниц покупать у нее безделушки, уродские заколки или встречаться с неказистыми парнями. Это вызывало у Гиты восторг и ужас. Она вспомнила, каково это – иметь в своей команде такую защитницу, которая будет драться за тебя, как за себя. Те времена давно прошли, она привыкла нести бремя одиночества и рассчитывать только на свои силы, но сейчас мгновенно почувствовала облегчение. Ей даже почудилось, что у нее расправились плечи, что она стала выше ростом и теперь видит мир с высоты.

Прия вздохнула, и вздох этот означал полную капитуляцию.

– Ладно, приступайте.

Миссию решили доверить Прити – все-таки у кровных сестер обиды забываются быстрее, и вероятность того, что Прия затаит злобу, была меньше. Прити начала снимать кольца с пальцев на руках.

– Ты что делаешь? – удивилась Салони.

– Отпечатки от колец могут остаться…

– А, да, верно.

Прия стояла, закрыв глаза, и старалась расслабиться. Руки она опустила и прижала к бокам. Прити, отступив слегка, нанесла первый удар. Это оказался легкий шлепок – так мать может наказать ребенка за шалость. Голова Прии даже не дернулась.

– Это было… не сильно, Прити.

– Может, кулаком, а не ладонью? – подсказала Салони.

– Бэй яар, я что, по-вашему, дочка Фарах, чтобы дубасить всех направо и налево? Прия – моя сестра, между прочим!

– Кстати, а как зовут ту муккабаз?

– Мириам, вроде.

– Нет, яар, Имани.

– Ирем, – сказала Гита.

– О-о, – дружно закивали женщины, – точно.

– Может, сосредоточимся на деле? – спросила Гита.

– Попробуй разозлиться, – посоветовала Салони, обращаясь к Прити.

– Как?

Салони расправила плечи и торжественно заговорила, как на деревенском совете:

– А как можно не разозлиться, если ты знаешь, что твоя сестра – красотка, а ты – уродина? Что ты много лет спала с мужчиной, который хотел изуродовать ее, а изуродовал тебя?

Близнецы охнули. Гита добавила:

– Или что вы двое выглядите, как портрет одного и того же человека до пластической операции и после?

– Так, теперь мне хочется ударить вас обеих, – прошипела Прити.

В разговор со вздохом вступила Прия:

– Прити, помнишь, когда мы были детьми, тебе ужасно нравились мамины золотые джхумка[117]?

Прити нахмурилась:

– Конечно. А при чем тут это?

– Она подарила их мне, а не тебе, поскольку думала, что у тебя был чаккар с тем парнем, сикхом, и ужасно расстроилась.

– Почему она так думала?

Прия виновато улыбнулась:

– Наверное, потому, что это у меня был чаккар с сикхом, и когда нас кто-то увидел вместе и пожаловался ей, я сказала, что это была не я, а ты.

– Что?!

– Прости! Но ты же всегда была ее любимицей! А меня бы она ни за что не простила!

Прити врезала сестре