– Понятно, – ответил кто-то из солдат угрюмо.

– Мы должны оставить ложный след на случай, если за нами пойдет погоня. Тоже понятно?

Ему не ответили.

– Значит, водитель первой БМП маршрут движения знает. Сейчас мы выдвигаемся на площадь, шумим, а потом уходим. Вопросы есть? Если кто-то передумал – может сейчас вернуться, тут назад недалеко. – Янычар обвел взглядом сидевших на броне людей.

Те отводили глаза, но ничего не сказали.

– Вперед, – приказал Янычар водителю. – Мимо музея – на площадь.

Танк медленно двинулся вверх по брусчатке.

Красная площадь была пустой, машин почти не было, а трупы, как обычно, подчистили мутанты. Витрины ГУМа были выбиты, но само здание, в общем, было целым. Даже кремлевские стены не пострадали – с этой стороны Кремль почему-то не штурмовали.

Мавзолей блестел, отмытый недавно прошедшим дождем.

Когда-то Янычара тут принимали в пионеры.

Двадцать второго апреля их привезли на площадь, построили в шеренгу и приказали читать торжественное обещание. Директор детского дома решил, что его воспитанникам нужно хоть немного возвышенной идейности. Потом детвору посадили в автобусы и целый день возили по Москве, а вечером, перед посадкой на поезд, оказалось, что директор и остальные взрослые волокут на себе громадные сумки со шмотками и жратвой. Возвышенная идейность прекрасно уживалась с отсутствием еды в магазинах города Горького и области.

Такой вот урок политэкономии.

Часы на Спасской башне уцелели. Золотые стрелки и цифры отражали солнечный свет, будто горели.

Янычар оглянулся на подъехавшие БМП, заметил удивленные взгляды людей.

– Я быстро, – сказал Янычар. – Я – очень быстро.

Он скользнул на место наводчика, зарядил пушку осколочно-фугасным. Давно Янычар не стрелял из танковой пушки, хотя тут расстояние было маленьким, тут можно было и гранату рукой добросить.

– Солнце красит нежным светом… – пробормотал Янычар, наводя пушку в центр циферблата. – Стены древнего Кремля…

Еще одна нелепая и ненужная песня из детства. Сколько всякого хлама в его голову насовали в детском доме, в школе, в армии… Патриотизм? Необходимость защищать слабого? Чушь-чушь-чушь… Все это сводилось к простому выполнению приказов. Тебе сказали – ты сделал. И все, и ничего больше от тебя не требуется. Убить по приказу, умереть по приказу, выжить по приказу, чтобы потом снова убивать и умирать.

Все просто.

Только теперь все это закончилось. Все-все-все…

И теперь он поставит точку в своей бывшей жизни.

Выстрел.

Снаряд ударил точно в центр часов, взрыв разбросал в стороны обломки механизма и кирпичи. Облако дыма и пыли повисло над Спасской башней. Боковой циферблат вывалился наружу и повис на какой-то проволоке, раскачиваясь на ветру.

– Просыпается с рассветом… – пропел Янычар и снова выстрелил.

Был соблазн ударить по звезде, но ствол пушки так высоко не поднимался. А чтобы развалить всю башню, понадобится слишком много времени.

– Все, – сказал Янычар, – времени больше нет. Во всех смыслах.

Он вылез из танковой башни, спрыгнул на мостовую и, не торопясь, пошел к БМП.

– Танкистов – в танк! – приказал Янычар на ходу, махнув рукой, двое солдат побежали к танку.

Люди на БМП потеснились, давая возможность Янычару подняться на броню.

– По Никольской до Лубянки, до площади, – сказал Янычар. – Там уточним направление.

Танк развернулся, выбрасывая клубы дыма, не торопясь, двинулся к повороту до Никольской.

– Поглядываем за ГУМом, – Янычар указал рукой на выбитые витрины. – И там еще станция метро по дороге.

– И на Лубянке выходы из двух станций. Если зажмут…

Янычар не оглянулся на говорившего, просто пожал плечами – зажмут так зажмут. Если не останавливаться и вести плотный огонь – никто никого не прихватит. К тому же сейчас солнце в небе и более-менее сухо. С этим повезло.

А с машинами на Никольской повезло меньше – легковушки в разной степени сохранности забили улицу наглухо. Танк ударил в первую машину, отодвинул ее в сторону. Резины на колесах не было, голые диски скребли о мостовую, выбрасывали снопы искр.

Янычар постучал каблуком в люк механика-водителя БМП, высунулся Петруха.

– Держи дистанцию, – сказал Янычар. – Не лепись к нему вплотную, имей пространство для маневра.

– Ага, – кивнул Петруха, облизывая пересохшие губы. – Вы тут по сторонам смотрите, улица, зараза, узкая, односторонняя… И чего бы нам по проспекту не двинуться?

– Потому что я так решил, – сказал Янычар. – Еще вопросы есть?

– Вопросов нет, но все-таки…

– Ладно, в последний раз поясняю. Тут тесно, но нет автобусов и всяких троллейбусов. Ты бы своей таратайкой автобус без колес сдвинул?

– Понял, спасибо, был дурак. – Петруха наморщил нос. – Но если из домов кинутся мутанты…

Танк ударил в очередную легковушку, полез на ее капот по инерции, потом затормозил и сдал назад. Ударил снова, под углом, машина со скрежетом сдвинулась к тротуару.

Если бы танк ехал один, то мог бы, почти не теряя скорости, проскочить по машинам, сминая и превращая их в мятый металл, но задача водителю была поставлена Янычаром однозначная – очистить дорогу для БМП. Проходимость у них была пониже танковой, и на какой-нибудь неубранной машине БМПешка могла застрять или даже перевернуться.

Не спешить, приказал Янычар танкистам. Вся компания должна добраться до места назначения.

– Долго мы так ехать будем, – буркнул кто-то из пехотинцев. – До самого дождичка… Вот как раз тучи гуляют…

Янычар сплюнул, не глядя на небо.

Мясо на броне все говорит правильно. И лучше бы дождя не было, лучше бы сохранить пехоту до самого крайнего случая.

Танк вроде приноровился, сдвигал машины уверенно, не цепляя и не устраивая завалы, колонна в результате стала двигаться чуть быстрее.

Все получится, мысленно произнес Янычар. У него – все получится. У остальных… Это не его проблема. Каждый за себя, правда? Тот генерал, что атаковал Кремль, требуя противоядие, – он что, ради народа это делал? Солдат своих спасти хотел?

Автоматная очередь прогремела за спиной Янычара, гильзы посыпались на броню.

– Что? – спросил Янычар, резко обернувшись.

– Что-то шевелилось… – неуверенно пробормотал солдат-срочник, указывая рукой на витрину какого-то бутика. – Я и…

– Пока точно не увидишь – не вздумай стрелять. Яйца вырву. – Янычар посмотрел в глаза солдатика, и тот побледнел. – Это, кстати, всех касается.

– Может, это кто-то из уцелевших… – начал другой солдат.