— Ваше высочество, — сказал я смиренно, — а вы как чувствуете своим любящим сердцем… где сейчас Мунтвиг?

Она произнесла безучастно:

— Его Императорское Величество Мунтвиг может быть как в своих армиях, так и в своих землях, которых у него наверняка больше, чем у вас.

— Да, — согласился я, — он же их не захватывал, как я, свинья такая! Они у него сами вдруг оказались. Вчера, когда спать ложился, пусто, а просыпается, глядь, с десяток королевств набежало!..

Она проигнорировала мое неумное, так уж получилось, ерничанье, ну не всегда я орел, не всегда, спокойно подцепляла на кончик ножа как куски мяса, так и листья салата.

А вот не сделаю ничего тебе, зараза, подумал я мстительно и тут же создал тончайше и нежнейше приготовленные ломтики мяса, сдобренные лучшими специями, — пусть подавится, морда, а то все ей у нас не так, даже у своего папочки не пробовала такие деликатесы!

Она и глазом не повела, будто не видит разницы в мясе, приготовленном диким мужиком-скарляндцем, и том изысканнейшем деликатесе, которым шиканул я, зараза самовлюбленная, морда, как у ангорской козы, вся из себя…

Я проглотил кусок сладкого пирога, остальные еще не разделались с мясом, обвел обедающих орлиным взором, поднялся, не забыв сказать отечески:

— Продолжайте, продолжайте!.. Вам все равно, есть я или нет…

И покинул зал, чувствуя сильную и необъяснимую досаду, словно что-то проиграл крупное, хотя не играл и проигрыша вроде бы пока никакого.

Альбрехт вышел следом, вальяжный и расслабленный, но сразу же собрался и, быстро догнав, заговорил настойчивым шепотом:

— Ваше высочество, перестаньте дышать огнем, нам в чужом дворце только пожаров недостает!.. Подумайте лучше, это же нам на вящую пользу!

Я прорычал люто:

— Где эта польза?

— Вас ослепила простая человеческая злоба, — сказал он авторитетно, — что понятно и объяснимо, но посмотрите, что видят другие. Вы и дочь императора Вильгельма сидите рядом на тронах, обедаете вместе, беседуете за столом. Никто не слышит, к счастью, о чем общаетесь, вы же оба умеете улыбаться, какие бы любезности друг другу ни говорили. Еще не понятно?

— Что, — спросил я еще злее, — у них создается впечатление, что мы заодно?

— Тепло, — сказал он поощряюще, — тепло. Даже не то, насколько вы с Аскланделлой заодно, это неважно, а вот вы с императором заодно…

— Что? С императором?

— Смотрите, — прошептал он, — глазами тех, кто видит вас обоих за столом. Если дочь императора с вами обедает, а потом вы ее любезно куда-то там уводите…

— Никуда я ее не увожу!

— Но от стола и до выхода из зала как-то провожали? Я сам видел!

— И что?

— Ничего, — сказал он невозмутимо, — народ дальше домыслит и без подсказок. Человеку Господом дадена фантазия, ваше высочество, не знали? Таким образом создается впечатление, опустим из деликатности, каким именно… создается впечатление, что император в какой-то мере с нами.

— Бред!

Он сказал так же гранитно веско:

— А такое впечатление нам на руку. Как вы сами понимаете. И неважно, как оно достигнуто.

Я с огромным трудом подавил ярость, даже не подавил, а придержал, прошипел люто:

— Неужели мы так слабы, что приходится создавать ложные впечатления, униженно хитрить, изворачиваться?

Он взглянул на меня в удивлении.

— А разве всю жизнь не создаем о себе ложные впечатления? На этом построен мир!.. Лучше не забивайте голову само собой разумеющейся ерундой, ваше высочество!.. Она и так у вас… как бы занята. Может быть, для разнообразия и поработаете? Нет-нет, не за столом, как обычно, и не языком, а в тронном зале…

Я прорычал:

— А что там предстоит?

Он ответил несколько другим тоном, уже действительно серьезным:

— За время вашего отсутствия прибыли послы от королей Агилольфа Третьего и Вольфганга Старого, — доложил он. — Это королевства Аганд и Меция. Граф Вольфрам, это из Аганда, прибыл четыре дня тому, а граф Брайен Широн сегодня утром. Я велел их поместить подальше друг от друга, а то что-то они сразу начали смотреть друг на друга…

— Как собака и кошка?

— Скорее, как на хорошо прожаренные отбивные…

— Хорошие дипломаты, — согласился я.

— Да уж, — ответил он. — Оба просто постаревшие рубаки. У обоих даже на мордах шрамы. С такими на первый взгляд общаться просто…

— Увидим, — сказал я. — Давай сперва переведем дух, а вы расскажете новости в своей оригинальной подаче, а я сравню, кто больше врет. Послов приму чуть позже. Да и не нужно им давать понять, что мы в них очень заинтересованы.

Послов после зрелого размышления вообще отложил на следующий день. В подобных случаях обычно держат в ожидании от недели до месяца, такой обычай, но я уже начинаю приучать, что я не все, вон даже без свиты везде ношусь, к этому почти приучил, хоть и бурчат, но почти смирились, так и с послами тянуть не буду, но и чрезмерно спешить не стану, а то возомнят о себе или не так истолкуют.

Доспех Нимврода ничем себя не выдает, разве что чувствую себя чуть тяжелее, но это может только казаться. Синтифаэль вообще платье материализует из воздуха, мне до такого как до небес на карачках, однако с доспехом можно поэкспериментировать, вдруг да возможности шире, чем полагают местные маги…

Около часа, запершись в кабинете, я делал его то парадным, то боевым, то турнирным. Получалось долго и с большими усилиями, но все же получается, а это значит, еще час-другой изнурительных тренировок, и начну превращать в желаемое за доли секунды.

Особенно хорош вот этот, подсмотренный в каких-то роскошных каталогах старинного оружия и доспехов, уже и не помню какого великого короля или императора: дивно созданная в бессонных муках творчества дизайнеров кираса, где мой герб украшен цепочкой мелких рубинов, среди которых победно горят три крупных. А также широкие и блестящие, как круто сваренные и очищенные от скорлупы яйца, наплечники, изумительно точно переходящие в стальные кольца, охватывающие руку от плеча до локтя, а там дальше такая же дивная сталь работы гномов…

Даже сапоги из стали, тонкой и немыслимо прочной, гибкая стопа, не говоря уже о защитных щитках бедер, блестящих, как зеркальная чешуя, и делающих мои ноги похожими то ли на исполинских сказочных рыб, то ли ящериц…

Правда, сам я предпочел бы всегда ходить в простой рубашке с распахнутой грудью, пряча доспех Нимврода под кожей, пусть думают, что легко уязвим, тут-то вас и поймаю; однако лорд не может появляться перед другими лордами в таком виде, это граничит с пренебрежением, потому послов приму все-таки в самом парадном доспехе, а на плечи наброшу что-нибудь цивильное, мы же не на поле боя…