Похулиганим,

Похулиганим мы с тобою,

Старый друг.

А завтра к нам придёт

Весёлый старый доктор,

Больной, весёлый старый

Доктор к нам придёт.

А вот и он, кхе-кхе,

Весёлый доктор,

Больной, весёлый

Старый доктор к нам идёт.[13]

Вася пел еще что-то в том же духе, но Эл почему-то зацепилась за доктора.

– Так он что, по-твоему, доктор? – спросила она, когда отзвучали последние аккорды.

– Хирург. Режет без промедления и наркоза, – безумно захихикал Вася. – Он нас всех вылечит.

Хихиканье его переросло в истеричный хохот. Эл стало не по себе:

– Прекрати!

– Залечит до смерти, – не обращая на нее внимания, заржал пуще прежнего Вася.

– Прекрати!

Но хохот рвался из сумасшедшего непрекращающимся потоком. Разносился по комнате, ударялся о стены.

– ПРЕКРАТИИИИИ!!! – Эл кричала изо всех сил, плотно зажав уши, но хохот сумасшедшего все равно слышала лучше, чем собственный крик.

Васю трясло, он заходился от хохота, утирал слезы и снова сотрясался. И тогда Эл тихо бессильно заплакала.

В кабинете его ждал сюрприз. За столом сидел вчерашний американский офицер в свежей генеральской форме.

Стоящий за плечом Мамед был, как всегда, невозмутим, но хозяин при виде незваного гостя захлебнулся от ярости.

– Как вы сюда попали, черт подери! – рявкнул он с порога. – Дверь была заперта!

Первая мысль была о пистолете, но тот лежал отчего-то не в ящике рабочего стола, где он оставлял оружие, а на журнальном столике. Рядом отдельно покоилась обойма.

Сидящий за столиком в кресле американец перехватил взгляд русского правителя и жестко улыбнулся.

– С сегодняшнего дня, господин президент, для вас все будет иначе. И подчиняться мне будут не только дверные замки.

Хозяин попытался взять себя в руки. В первую голову, надо сесть, негоже стоять перед паршивым америкосом навытяжку. Он тяжело опустился в кресло, араб привычно устроился за плечом. Он всегда стоял за плечом старика на всех официальных встречах. Спокойная черная тень, высящаяся за спиной старого президента, выглядела внушительно, создавая впечатление полумистическое. Американца, однако, не проняло и это. Он лишь усмехнулся небрежно:

– Можете поздравить меня с новым званием и со вступлением в новую должность, – как-то отстраненно зазвучал голос американца. – А вам я сочувствую, господин президент.

– С чего вдруг? – фыркнул хозяин.

Новоиспеченный генерал склонился над столиком, словно пытаясь дотянуться до президентского уха, и зашептал ядовитым змееподобным голосом:

– Я не Макбаррен. Так что воля вольная закончилась.

Хозяин снова фыркнул. Тут же отругал себя за повторное проявление, но другой реакции придумать и изобразить не смог.

– Белый дом принял решение в отношении меня, с сегодняшнего дня за внутриполитическую обстановку в России отвечаю я. Так что, милейший господин президент, вам лучше подчиниться мне.

– Если я не подчинюсь? – Президент не сдержался, на скулах рельефно проступили желваки.

Американец улыбнулся, показывая, что это не осталось незамеченным:

– Если вы не подчинитесь, то в отношении вас Белый дом также принял решение.

– Какое решение?

– На мое усмотрение, вплоть до ликвидации, – небрежно бросил американец. – Вы хотите жить? Тогда вам придется подчиниться. Если не хотите, могу вас расстрелять, но поверьте, этим вы ничего не добьетесь. Ситуация не изменится. Итак?

Хозяин опустил голову на руки, локти уперлись в столешницу. Вот и все. Америка, Америка, великая страна. И скоро над Россией будет звучать гордая туфта:

О, скажи – видишь ты поутру, на заре,

То, что с гордостью видел на закате вчера ты?

Как в дыму и в огне, не сгорая, горел

Устремившийся в небо звездный флаг полосатый…[14]

– Итак? – с нажимом повторил американец.

– Я подчиняюсь, – тихо произнес президент.

– Вот и отлично. В таком случае, через пятнадцать минут я пришлю к вам своих людей, им вы выдадите двоих захваченных террористов.

Хозяин поднял голову и посмотрел на американского генерала покрасневшими глазами:

– Одного террориста. Вторая – моя дочь.

– Вторая может быть чьей угодно дочерью, – холодно отрезал американец. – Мы с вами говорим не о дето-родительских отношениях, а о террористическом акте, который устроили эти двое. Все ясно?

Хозяин молча кивнул.

– Тогда через четверть часа к вам придут мои люди. Всего хорошего.

Американец встал, взял со столика обойму. Пистолет с черным провалом в рукояти выглядел мертвым, сиротливым. Генерал вытянулся перед русским по стойке «смирно», издевательски щелкнул каблуками и вышел, оставив хозяина с низко опущенной головой.

Как только дверь захлопнулась, он поднял голову и зло посмотрел на Мамеда. В глазах полыхала ярость, лицо окаменело. Таким араб хозяина не видел никогда.

– Ты видишь, Мамед, – зло проскрежетал зубами бывший президент. – Они не оставляют мне выбора.

– Не пожалеешь, хозяин? – тихо спросил араб.

– Мне не оставляют выбора, – тихо, но отчетливо повторил хозяин. – Если ты против меня, убей.

Араб с любопытством покосился на протянутый незаряженный пистолет.

– Один удар по темени и нормально будет, – сердито объяснил старик. – Ты силен, я стар. Думаю, хорошего удара под правильным углом будет достаточно.

– Одного удара не понадобится, – сухо произнес Мамед. – Я с тобой, хозяин.

На лице хозяина мелькнуло подобие улыбки.

– Тогда возьми ключи от гостевых комнат и мою трубку.

Мама моя, мама моя… Мама моя.

Других мыслей не было. Эл сидела в кресле, подобрав под себя ноги и обхватив колени руками, и тихо раскачивалась в такт монотонно повторяемым бессмысленным словам.