не ошибся. Край его брови вздрагивает. Он поворачивает голову, пытаясь заглянуть мне в лицо, замечает слезы на моих глазах, садится и берет меня к себе на колени. Моя рука все еще удерживает тот знак из языка глухонемых. Он подносит ее к губам.

– Я люблю тебя, Майер. Поняла, что буду любить, в самый первый день, когда увидела, как ты прыгаешь по лужам в стайке семилетних девочек. Я люблю тебя за то, какой ты мужчина, какой отец и какой друг. Мне было очень одиноко, пока я не нашла вас.

Глаза Майера затуманиваются. Он складывает руку так же, как сделала я, и прижимает знак к моей груди.

– Я тоже тебя люблю, Фи.

Глава 31

Сейчас

Майер

Наш номер похож на необитаемый остров, приютивший спасенных после кораблекрушения. Простыня свисает с телевизора на стол и стул, образуя нечто вроде шалаша. Внизу ворох сброшенной одежды и полотенец – обломки, прибитые к берегу волнами нашей страсти.

Кажется, я отшвырнул простыню, когда мы, в очередной раз энергично перевернувшись, запутались в ней ногами и упали с кровати. Закончили на полу, после того как я нас освободил. Коленки я себе, наверное, ободрал тогда же.

Иногда я прихожу в отчаяние. Чем сильнее насыщаюсь, тем сильнее разгорается жажда. Как будто Фи выскользнет из моих пальцев, если я не обниму ее, не оберну свое запястье ее волосами, не поцелую нежную кожу между лопаток. Она, судя по всему, чувствует по отношению ко мне примерно то же. Вчера мы вместе пошли в тренажерный зал, который здесь, кстати, крошечный. Продержались всего десять минут и опрометью бросились вверх по лестнице. Сделав из этого вывод, после обеда Фарли пошла заниматься йогой одна. Пока ее не было, я не выдержал и немножко прибрался. Застелил постель, принял душ. Потом взял книжку и с увлечением читал, пока Фи не вернулась.

Войдя, она бросила ключ на комод, уперлась рукой в бок и раздраженно заявила:

– Май, у нас проблема.

Я, слегка запаниковав, окинул номер взглядом. Она сердится, что я навел порядок? Или что сижу в кресле голый? Но я ведь помылся…

– Какая?

– Я не знала, что ты носишь очки.

Я смеюсь, ожидая очередного выпада, связанного с моим возрастом.

– Нет, – говорит Фи, медленно покачав головой, когда я дотрагиваюсь до дужки. – Оставь их.

Ее взгляд горячеет. Она раздевается и важно идет ко мне. Вся моя уборка насмарку.

Потом, пока Фарли готовится к ужину, я опять застилаю постель покрывалом, но с простыней уже не связываюсь. Пусть украшает комнату. Так уютнее.

Зеркальные дверцы шкафа отражают происходящее в ванной: путаясь в шнуре фена, Фи танцует под какую-то веселую песню, звучащую из колонки, и с улыбкой подпевает.

– Эй! Май! – кричит она. – Я посмотрела расписание нашего тура… Когда мы будем во Флориде, у Хейзл опять начнутся каникулы. Мы могли бы свозить ее в «Юниверсал Орландо» и в «Мир Диснея».

По моим внутренностям как будто растеклось что-то неприятно маслянистое.

– Давай! – все равно отвечаю я.

Фи выключает фен и высовывается из ванной.

– Что? Я не расслышала? – улыбается она.

– Давай. Хейзл будет очень рада. Я тоже.

– Договорились.

– Договорились. – Я улыбаюсь, но ощущаю какую-то скованность. – Фи? – Она опять высовывает голову, подбородком касаясь дверного косяка. – Я люблю тебя.

Лицо Фарли озаряется радостью. Она мое собственное солнце. Я чувствую, как ее жаркие лучи пронизывают мое тело. Сейчас мы не обнимаем друг друга, а просто говорим о житейских вещах, находясь в ничем не примечательной гостинице ничем не примечательного города, и за последние два дня я признавался ей в любви раз сто, но она смотрит на меня так, будто это впервые.

– Я тоже тебя люблю.

Пока она продолжает прихорашиваться, я погружаюсь в свои мысли. Надо все-таки поговорить с ней про тур, сказать, что я больше не буду ее менеджером. Правда, изначально я принял такое решение, как мне казалось, ради самосохранения, а теперь руководствуюсь совсем другими мотивами.

Надо как-то объяснить Фарли, что благодаря ей я начал заново влюбляться в свою профессию и что в работе менеджера мне нравилось только одно – моя клиентка.

Надо объяснить ей, что я очень дорожу нашими новыми отношениями и не хочу, чтобы профессиональное партнерство их осложняло. Иначе я возненавижу то, чем занимаюсь.

Я издаю внутренний стон при мысли о предстоящем нелегком разговоре. Но нельзя просто так взять и все выложить. Нужно принять меры предосторожности. После того, что случилось, когда меня не было рядом, Фи особенно уязвима.

Она уже прорабатывает ту ситуацию, открыто делится со мной выводами, которые сделала. Ей кажется, ее немного занесло: не в том смысле, что шутка плохая, а в том смысле, что не стоило говорить этой женщине резкие слова.

Уверенность Фарли в себе как в комике пошатнулась, но не утрачена. Она обсуждает будущее турне, строит планы. Значит, все начинает налаживаться. Если я расколюсь сейчас, Фи получит еще один неожиданный удар. Ей станет тяжелее, а этого я, разумеется, ни в коем случае не хочу.

– Готов? – спрашивает она.

Я осматриваю ее с головы до ног, испытывая радостное облегчение от того, что наконец-то могу себе это позволить. Больше не нужно отводить взгляд. Теперь я могу подойти к Фи и обнять ее, ощутив контраст: сейчас между нами слои одежды, а совсем недавно мы соприкасались кожей.

– Погоди! А мы успеваем позвонить Хейзл? – спрашивает она, округлив янтарные глаза.

Господи! Зачем же я так долго ждал, прежде чем сказать этой женщине, что люблю ее?!

– Вполне. Времени предостаточно, – отвечаю я, взглянув на часы.

Мы ставим телефон на стол и немного разгребаем бардак в той части комнаты, которая будет видна. Фи садится ко мне на колени, но тут же спохватывается:

– Это ничего?

– Ничего. Я… э… вообще-то уже поговорил с Хейзл о нас. Спросил, не будет ли она против, если ты станешь для меня больше чем другом.

– А она что? – спрашивает Фи, напряженно вглядываясь в мое лицо.

Как будто могут быть сомнения! Я встряхиваю головой и тихо усмехаюсь.

– Конечно, она только за. Просила только, чтобы мы в ее присутствии не целовались с языком.

Фарли прыскает со смеху. На глазах выступают слезы.

– Исполнить эту просьбу будет непросто. Но я постараюсь, – обещает она, легко проводя ноготками по моей щеке. – Спасибо, что поговорил с Хейзл. Ты даже не представляешь себе, как я рада.

– Это ты не представляешь, как мы оба рады тебе. Она тоже тебя любит, Фи.