Пример Ванкувера доказывает, что многонаселенные города могут удовлетворить потребность в коммерческой недвижимости, при этом сохраняя свои архитектурные особенности. Даже крупным ретейлерам пришлось измениться, чтобы укрепиться в городе. Так, Costco[298] с его парковкой разместились между тонкими жилыми небоскребами и рядами малоэтажных таунхаусов на одной из сторон полуострова, который занимает Ванкувер. А недалеко от здания городского совета магазин Home Depot[299] расположился на манер котлеты в гамбургере: над рядом небольших магазинов с фасадами, выходящими на улицу, и под зеленью жилых квартир с садами. У строительного гипермаркета есть вход сбоку, по переднему фасаду здания разместились кафе Starbucks, продуктовый магазин и еще три других. Здесь стремление к низким ценам не убивает колорит улицы. Люди приходят, приезжают на велосипедах или метро в гипермаркет и сидят в Starbucks, неторопливо потягивая латте в дождливую погоду.

Проекты некоторых градостроителей по сути вынуждали жителей уехать. В какой-то момент сомнительная слава самой большой концентрации антисоциальных общественных мест в мире принадлежала району Среднего Манхэттена. В 1961 г. муниципальные власти приняли, казалось бы, полезное постановление, дающее застройщикам право возводить более высокие здания в обмен на создание общественных мест на принадлежавшей им территории. То, что происходило в несколько следующих десятилетий, наглядно показало, насколько опасно порой отдавать проектирование общественных мест на откуп частным лицам.

Большинство этих частно-общественных мест, получивших название «бонусных площадей»[300], были мизантропичны. В 1968 г. корпорация General Motors получила семь дополнительных этажей за обустройство площади перед монолитной башней корпорации на Пятой авеню. Архитектор опустил площадь ниже уровня улицы и снабдил бортики такими перилами, которые, по словам Уильяма Уайта, идеально впивались в поясницу любому, кто рискнул бы на них присесть. Это не единичный случай. К 2000 г. более половины «бонусных площадей» в Среднем Манхэттене и финансовом квартале Нижнего Манхэттена либо не привлекали, либо активно отталкивали посетителей. Так и было задумано. Ричард Рот, владелец компании Emery Roth & Sons, разрабатывавшей проекты четверти «бонусных площадей» в Среднем и Центральном Манхэттене, рассказал социологу Грегори Смитсаймону, что его клиенты прямо требовали строить так, чтобы люди проходили мимо и не задерживались. «Мы убрали с площади всё, что возможно, но клиента это не устраивало. “Нет, я хочу, чтобы она была верхом минимализма”, — настаивал он», — вспоминал Рот. Допускалось, чтобы люди замедлили шаг и полюбовались архитектурой. Но ни в коем случае им не должно было быть там удобно.

Иногда ради антисоциального эффекта архитекторы устанавливали ворота и заборы, хотя вполне достаточно было бы неудобных мест для сидения, странных форм и «утопленных» ниже уровня улиц площадок — темных, холодных, недоступных и попросту пугающих. Иногда площади были совсем голыми и выглядели как островки пустыни посреди улиц, где яблоку негде упасть. Граждане отдавали застройщикам пространство над городом, чтобы получить общественные места на земле, но те присваивали их себе при помощи проектирования.

Однако общественное движение по возвращению людей в города, которое зародилось в Копенгагене, распространилось по всему миру. В Нью-Йорке последователи Уильяма Уайта опирались на его теории социализации, чтобы улучшить самые нездоровые места. Фред Кент, когда-то работавший в качестве научного сотрудника с Уайтом, организовал некоммерческий «Проект за общественные места» (Project for Public Spaces), отвечавший за социальное наблюдение. Раньше к нему обращались собственники Рокфеллеровского центра за консультацией, как установить колючую ограду вокруг тисов на их площади, чтобы люди не сидели под ними и не трогали деревья. Управляющие видели в людях проблему. Им не хотелось иметь дело с бомжами или вандалами. Кент вежливо посоветовал вместо оборонительных укреплений вокруг деревьев поставить под ними лавочки, на которые можно присесть. Собственники воспользовались его рекомендацией и решили реорганизовать площадь так, чтобы она привлекала посетителей. Это стало началом перемен, в результате которых площадь перед Рокфеллеровским центром превратилась в одно из самых посещаемых мест в городе. Здесь и везде ученики Уайта применяли метод, который он назвал триангуляцией. Они организовывали внешние стимулы так, чтобы побудить людей оказаться близко друг к другу и между ними завязался разговор. В простейшей форме метод триангуляции может означать, что общественная телефонная будка, мусорный бак и скамейка находятся близко друг к другу, а уличные музыканты могут устраивать представления возле лестниц. Всё это способно стимулировать людей замедлиться и стать ближе друг к другу.

Увидеть триангуляцию в действии вы сможете в самых популярных общественных местах в мире. Этот принцип действует на площади Кампо: кафе, музеи, столбики и мощеный амфитеатр дают отличный повод прийти сюда и не спешить уходить. Самая старинная площадь Парижа — площадь Вогезов — задумывалась как гостиная комната для города, когда ее закладывали более 400 лет назад. Сегодня ее фонтаны и газоны конкурируют за внимание туристов с магазинами и кафе, расположенными по краям площади.

Принцип триангуляции обрел новую жизнь в градостроении, когда еще одна ученица Уильяма Уайта, Аманда Бёрден, была назначена директором по городскому планированию Нью-Йорка. Под ее руководством модернизация «бонусных площадей» началась всерьез. Так, когда-то пустынная площадка перед зданием корпорации General Motors наполнилась жизнью благодаря удачному сочетанию общественного и коммерческого пространства. Складные стулья и столики удобно расположились под десятками гледичий с видом на небольшой пруд и сразу стали отличным местом, где можно перекусить во время обеденного перерыва. Но главная достопримечательность площади — стеклянный куб высотой с дом в самом центре. Он напоминает стеклянную пирамиду архитектора Юй Мин Пэйя во дворе Лувра, но на самом деле это вход в подземный магазин Apple. Место дышит жизнью и энергией. Однажды сентябрьским днем я увидел здесь маленькую девочку, любовавшуюся своим отражением в пруду, задремавшего бизнесмена в строгом костюме, десяток пар, которые вместе обедали, и еще с десяток таких же зевак, как я сам. Именно люди делают место интересным и достойным внимания, а его планировка сводит их вместе и заставляет замедлиться, чтобы превратить ландшафт из мрамора, бетона, воды и стекла в социальную среду.