Где этот тип – на улице или в подвале? Может быть, затаился и ждет?

Левая рука была холодной и липкой. Оказывается, стилет все еще торчал из ладони. Вынимать его пока нельзя – истечешь кровью. Придется потерпеть.

Еще ступенька, и Пол оказался у двери на улицу. Посмотрел вниз, в подвал. Потом скосил глаза на дверь. По пальцам стекала кровь, в раненой руке началась сильная пульсация. Скоро шок кончится и начнется боль. Решившись, Пол сделал шаг вниз. Он не знал, сколько ступенек до подвала – свет внизу не горел. Может быть, удастся услышать дыхание?

В это время с улицы донесся рев мотора и визг шин. Осборн отчаянным прыжком выскочил на улицу. Его ослепил свет фар, и Пол, не целясь, выстрелил. Скрежетнули тормоза, и автомобиль скрылся за углом.

Рука с пистолетом безвольно упала. За спиной Осборна раздался скрип двери, и он, как ужаленный, развернулся, готовый стрелять.

– Это я!

В проеме стояла Вера.

Господи, он чуть не выстрелил в нее!

Где-то выла полицейская сирена. Вера за руку втащила его внутрь и захлопнула дверь.

– У подъезда дежурили полицейские.

Осборн качнулся, и она увидела, что из его ладони торчит нож.

– Пол! – вскрикнула Вера.

Наверху хлопнула дверь, по лестнице загремели шаги.

– Мадемуазель Моннере! – крикнул мужской голос.

Осборн торопливо сунул пистолет под мышку, схватился правой рукой за рукоятку ножа и дернул. Кровь брызнула фонтаном.

– Мадемуазель, где вы? – снова крикнул Баррас.

Голос звучал ближе. Судя по шагам, спускался не один человек.

Вера сдернула с шеи шелковый шарфик и туго перетянула раненую руку.

– Дай пистолет, – шепнула она. – И живо в подвал.

Шаги были уже совсем близко. Инспекторы остановились площадкой выше, вглядываясь в темноту.

Секунду поколебавшись, Осборн сунул Вере пистолет, хотел что-то сказать, но не смог. Он боялся, что никогда ее больше не увидит.

– Ну же! – шепнула она.

Он кивнул и бесшумно захромал вниз.

Через пару секунд Баррас и Мэтро уже спустились к Вере.

– Вы в порядке, мадемуазель?

Вера молча смотрела на них, держа в руке пистолет.

Маквей узнал о произошедшем только в десятом часу. Его визит в кафе «Стелла» начался весьма неудачно и едва не привел к полному фиаско, но в итоге закончился триумфом, хотя времени занял довольно много.

Детектив прибыл на улицу Сент-Антуан в четверть восьмого и увидел, что мест в кафе нет. Официанты сбивались с ног, а метрдотель, с грехом пополам объяснившийся по-английски, сказал, что ждать столика придется минимум час. Маквей пытался объяснить, что ему нужен не столик, а управляющий, но метрдотель только замахал руками, сказав, что даже управляющий сегодня не сможет помочь месье со столиком. Такой день, такой день! Владелец устроил прием для своих друзей, и весь главный зал занят. Ничего более не слушая, метрдотель скрылся.

Маквей остался стоять как дурак с портретом Альберта Мерримэна в руке. Вид у детектива, должно быть, был довольно растерянный, потому что одна из подруг хозяина, маленькая и не вполне трезвая дамочка в красном платье, сжалилась над ним: взяла за руку, отвела в банкетный зал и отрекомендовала гостям как своего «американского друга». Маквей пытался вежливо ретироваться, но его уже взяли в оборот. Кто-то спросил на ломаном английском, откуда он. Маквей сказал, что из Лос-Анджелеса. Еще двое гостей оказались в курсе успехов лос-анджелесской бейсбольной команды. Потом вспомнили про лос-анджелесский университет. Очень тощая девица, похожая на манекенщицу, взяла Маквея под руку и, кокетливо улыбаясь, спросила, не знает ли он кого-нибудь из Голливуда. Перевел ее вопрос какой-то негр. Еще девицу интересовала футбольная команда «Доджерс». Маквей хотел только одного – унести ноги, но все же промямлил, что знаком с менеджером команды Томми Ласордой. Это было сущей правдой – Ласорда участвовал в программе благотворительной помощи полиции, и они были приятелями. Услышав это имя, какой-то мужчина на отличном английском сказал:

– Я тоже знаком с Томми.

Это и был владелец кафе. Пятнадцать минут спустя Маквей уже беседовал с официантами, которые оттаскивали Осборна от его жертвы. Рассмотрев полицейский портрет Мерримэна, первый сразу же сказал:

– Да, это он.

Второй немного поизучал рисунок, потом тоже кивнул:

– Точно, он.

* * *

Лос-Анджелес. Управление полиции. Звонок.

– Алло. Отдел по расследованию убийств. Детектив Эрнандес, – сказал женский голос.

Рита Эрнандес была молода и очень хороша собой. Пожалуй, чересчур сексапильна для детектива. В двадцать пять лет успела обзавестись мужем (будущим адвокатом), тремя детьми и репутацией юного дарования по части сыска.

– Buenas tardes,[13]Рита, – сказал Маквей.

– Маквей! Где тебя черти носят? – пропела Рита.

– Черти носят меня по Парижу. Это во Франции, – в тон ответил Маквей, стягивая с ноги ботинок. Он сидел на кровати у себя в номере. В Париже было без четверти девять, в Лос-Анджелесе, стало быть, без четверти час дня.

– В Париже? Ой, я хочу к тебе! Брошу мужа, детей, все-превсе, только свистни. Ну пожалуйста!

– Тебе здесь не понравится.

– Почему?

– Тортильями[14]не кормят. Во всяком случае, такими, какие готовишь ты.

– К черту тортильи, я согласна на бриоши.[15]

– Слушайте, детектив Эрнандес, мне нужна исчерпывающая информация об одном хирурге из Пасифик-Палисейдс. Сделаешь?

– Если привезешь мне бриошей.

* * *

Было без пяти девять, когда Маквей закончил разговор, открыл ключом бар и нашел то, что искал, – бутылочку «сансерра», запомнившегося ему по прошлому разу. Французское вино, увы, начинало проникать в душу.

Он открыл бутылку, налил стакан до половины, снял второй ботинок и растянулся на постели.

В чем же разгадка? Почему Осборн не удовлетворился мордобитием, а нанял частного сыщика, чтобы выследить Мерримэна?

Возможно, Мерримэн чем-то насолил Осборну здесь, в Париже. Осборн говорил, что человек из кафе пытался в аэропорту стащить у него бумажник. Может, так оно и было. Хотя вряд ли – слишком уж свирепо накинулся врач на мелкого воришку. Конечно, характер у Осборна, судя по всему, вспыльчивый, но не до такой же степени, чтобы он, врач, бросался с кулаками на человека в общественном месте, да еще в чужой стране? И за что? За попытку стащить бумажник.