— Чего? Голову на плаху? Или в залог? — усмехнулся Костя.

— А у нас как делают, Пит, — пояснил Александр Реддвею. — Сперва смахнут башку, а потом станут думать: правильно или нет? Система, отработанная веками. Поэтому — что сказал, то и сказал, а больше вы от меня ничего не добьетесь. Хотя в этой нашей компании я даже могу назвать поименно фигурантов данного дела. Тут, Костя, все так плотно переплетено, что без поллитры не разберешься.

— Ах, так вот чем вы всю ночь занимались с Вячеславом! Разбирались! Я правильно понял? — иронически хмыкнул Меркулов.

— Это тебе, Костя, враги нашептали. В лице дражайшей супруги Ирины Генриховны. Видит Бог, греха за нами со Славкой нет. Просто мы в четвертом часу утра закончили работу. У одного из фигурантов. Специально, чтоб ты не успел нам помешать. Со своей законностью и чистоплюйством.

— Кажется, обижаешь! Нет?

— Тебя обидишь!.. Так вот, господа хорошие, мы можем указать, где скорее всего в настоящий момент находятся твои секретные материалы, Пит. Но сперва это дело предстоит доказать, попутно раскрыть десяток, фигурально выражаясь, убийств и при этом не понести потерь в живой силе. А они могут быть большими. Штурм по-русски — это более чем серьезная акция. Вот мы и хотим — не числом, а умением, как выражался наш великий полководец Суворов. Можешь записать афоризм. Он исключительно русский, потому что у нас получается всегда наоборот.

— Значит, ты предлагаешь нам еще подождать? — спросил Костя.

— Недолго. А кстати, Пит тебе не рассказывал, что его конурка в «Балчуге» стонет от напичканной там прослушивающей и просматривающей техники? Не задавались вопросом, чей интерес?

— Успокойся, там уже все снято. Но это совсем не исключает…

— Главное, чтоб Питер это помнил.

— Я помню, — засмеялся Реддвей. — Но мне интересно, почему мы не можем, если тебе уже известно, где украденные программы, прийти и забрать их? Или тут есть другая тактика?

— Тактика здесь одна, Пит, — ответил Турецкий. — Мы должны твердо знать, а не догадываться. Сотый процент ошибки может испортить все дело. И твои материалы сгинут без следа. А один из господ, о котором может идти речь, Западинский, замечен был днями в контакте с господином Аббасом, иракским представителем в России. Так что ваши ближневосточные планы, Пит, могут неожиданно обрести новых хозяев.

— Тем более надо быстро! — воскликнул Реддвей.

— Быстро только у кошек бывает, Пит. Но господин Западинский, о коем речь, Костя, вряд ли сам хотел бы афишировать свои контакты с иракцами. Это его подставили. Молодежная пресса все видит и все разоблачает. Особенно когда дела происходят на светских тусовках. Вот тут им желанное поле деятельности. Поэтому я бы сам и не обратил внимания, да мой кадр сработал: представил целое досье по части передвижений фигуранта. В свете известного никак не могу исключить особого интереса олигарха к ближневосточному региону.

— Давай конкретнее, в чем суть твоих предложений? Все остальное — из области предположений — пусть остается на твоей совести.

— Если его брать с налету, то, во-первых, не дадут, а во-вторых, может сорваться с крючка. Поэтому хочу обложить его со всех сторон. Лишить партнеров. Чтоб он заметался и начал лепить ошибки. Вот тут мы его и захомутаем. Кстати, когда ему задницу припечет, он помчится за поддержкой. А мы сможем наконец узнать, откуда ноги растут. Если у вас есть иные соображения, готов выслушать.

Поразмышляв, Меркулов сказал, что он, в общем, согласен с точкой зрения Турецкого, однако дело требуется форсировать. Слишком много заинтересованных лиц появилось. Он многозначительно посмотрел Турецкому в глаза, и Александр понял, на кого намекал Меркулов: ну конечно, это генерал Жигалов со всей своей конторой. Вероятно, госбезопасность решила, что без нее тут никак не обойдется.

Турецкий сказал в свою очередь, что план расследования у него имеется и что он готов показать его Косте, если у того появится острое желание. Но ситуация складывается таким образом, что в общую орбиту втянуто уже несколько «убойных» дел, на первый взгляд далеких друг от друга. По ним идет следствие, но реальный результат появится лишь тогда, когда он, Турецкий, ответит себе на главный вопрос. Питер уже сделал свое дело, теперь его очередь.

На том и остановились. У Реддвея во всяком случае не было оснований не верить Александру Борисовичу.

Турецкий же, аккуратно свернув фотопортреты в трубочку, откланялся и отправился в НИИ биомедицинской химии Российской академии медицинских наук, где трудилась обиженная его невнимательностью пылкая девушка тридцати лет Римма Шатковская.

Плешаков чувствовал себя так, будто на его голову рухнул потолок. О гибели Матюшкина он узнал из последнего выпуска новостей. Причем сразу понял, что на самом деле произошло. Не мог представить лишь одного: кой черт понес генерала в пасть к тигру?!

События длинного дня слились в одно, почему-то в сознании постоянно сопровождаемое траурной музыкой. Прямо как наваждение!

Эти похороны, наглый Западинский, проглотивший-таки сказанное им, Плешаковым, не нашедший и слова для возражения, а потому покрывшийся красными пятнами и растерянный. И вот — финал! Грубый, хамский — это от полнейшего бессилия, не иначе… Но что в этом кабаке забыл Матюшкин?!

И из Штатов непонятные вести: деньги на счет не поступили… То есть, говоря другими словами, ситуация полностью выходила из-под контроля. И самое скверное заключалось в том, что Матюшкин — по разным причинам — предпочитал обходиться в личных делах весьма узким кругом особо доверенных лиц, доступа к которым Плешаков практически не имел. Не знал их. Генерал также ни разу нигде не обмолвился о своем тесном партнерстве с Анатолием Ивановичем. И вот наступила своеобразная расплата за чрезмерную самостоятельность каждого из них: со смертью Матюшкина Плешаков попросту потерял всяческие контакты с американской фармацевтической фирмой. И теперь не узнать, что там у них случилось, почему нет денег на счете, чем вызвана задержка?..

Впрочем, одна зацепка оставалась.

Анатолий Иванович вызвал Николая Андреевича Лаврухина. Директору охранно-розыскного агентства «Выбор» предстояло провести тонкую работу, такую аккуратную, чтобы о ней никто и не догадался в ФАПСИ. Он мог справиться, недаром же добрая половина его сотрудников пришла именно из этого Федерального агентства.

— Коля, напомни-ка мне фамилии тех ребят, что работали по делу НИИ на Погодинской? Ну, тех, которым я объявлял особую благодарность, помнишь?

— Извините за вопрос, Анатолий Иванович, зачем они вам?

— Тебе важно знать? — поднял брови Плешаков.

— Естественно, потому что их подлинных фамилий я не знаю. Хотя выяснить могу. Но это — время. Вам же, полагаю, надо срочно?

— Правильно полагаешь.

— У нас они проходили как Антошкин и Виноградов. В своей конторе наверняка значатся под другими. А настоящие знает либо их непосредственное начальство, либо служба собственной безопасности. Начать выяснение?