Рабочий день длился 10–11 часов. Заработок женщин на заводе торпедных катеров не превышал 20 долларов в неделю, тогда как мужчины получали до 40 долларов.

Большинство из рабочих, с которыми мы встречались, проявляли к нам, советским людям, дружеское, сердечное отношение, некоторые – простое любопытство. Не бросая производства, не отвлекаясь от работы, многие приветствовали нас крепким рукопожатием, кивком головы, а то и просто улыбкой, выражали нам знаки сочувствия, доброжелательности и поддержки. Так было всюду – и в Англии, и в США, и в Канаде.

Следующий день почти целиком был заполнен поездкой по сельской местности, расположенной в 30 милях от Монреаля вверх по реке Св. Лаврентия. Сопровождал нас представитель сельскохозяйственного департамента.

Наконец, 6 сентября наше длительное ожидание закончилось, и утром этого дня мы вылетели с аэродрома Монреаля в Англию. По пути сделали посадки в Ньюфаундленде и Прествике. В середине дня 7 сентября прибыли в Лондон.

Последующие два дня провел в английской столице. Кстати, мне довелось присутствовать на заседании английского парламента и слушать выступление У. Черчилля, о чем я упоминал несколько выше.

Коль скоро я уже коснулся этого вопроса, то хотелось бы поделиться некоторыми впечатлениями о посещении парламента Англии. Прежде всего, я не ожидал, что зал заседаний окажется таким маленьким. Чуть выше партера возвышаются ложи. В одной из них, ближе к спикеру, расположились мы, члены советской военной миссии. Парламентарии сидели на деревянных скамьях, которые были поставлены в несколько рядов во всю ширину зала.

Небольшие размеры зала, слабая освещенность, деревянные скамьи – все это осталось от прошлых веков. И, как видно, в силу английской традиции с тех пор ничего не менялось.

По левому ряду впереди в креслах или на скамьях сидели члены английского правительства. Несколько правее их по линии общего переднего ряда скамей сидел премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль. Это был уже весьма пожилой человек, довольно тучный, сгорбившийся, озабоченный.

Мне запомнилось, что среди парламентариев было несколько молодых офицеров в невысоких воинских званиях, не помню точно каких, но, во всяком случае, ниже подполковника. Из числа военных членов парламента при нас выступал один офицер в чине капитана. Говорил он свободно, и его выступление, продолжавшееся не более 7–8 минут, было довольно критическим.

Выступал и премьер У. Черчилль. Его недолгая речь касалась «Атлантической хартии». Как писали на другой день некоторые английские газеты, Черчилль старался подчеркнуть, что Англия с момента нападения гитлеровской Германии на СССР изыскивает средства для оказания русским быстрой и эффективной помощи.

Между прочим, в день выступления Черчилля в палате общин газета «Манчестер гардиан» поместила меткую карикатуру известного художника Лоу. От имени англо-американских союзников маленький мальчик вручает букет цветов Советскому Союзу, изображенному в виде группы мужчин и женщин, ведущих ожесточенный бой с фашистами. На букете приветственные надписи: «Замечательно, браво. США», «Восхищены до глубины сердца. Англия», «Счастливой удачи!» Приветственное письмо принимает женщина с винтовкой, которая говорит: «Спасибо, товарищи! Но лучше, если бы это было то, чем мы могли бы сражаться». Под карикатурой подпись: «Оборона Ленинграда – Лондона – Вашингтона». Символичный рисунок!

Следует коротко коснуться вопроса о возможности приема советской военной миссии Черчиллем. Было бы неправильно изобразить дело так, что он не хотел принять нашу миссию. Советский посол в Англии И. М. Майский старался подготовить для этого все необходимые условия. Вопрос был предрешен, но встреча не состоялась. И главная причина – в краткости моего пребывания в Англии.

Уже в середине дня 10 сентября мы с полковником Пугачевым взлетали с Хендонского аэродрома в Лондоне для перелета в Северную Шотландию, чтобы оттуда продолжить полет на гидросамолете в Архангельск. После трехчасового полета сделали благополучную посадку на аэродроме в семи километрах от Инвергордона. Перелет был непродолжительным, но утомительным из-за сильной болтанки, особенно над Шотландскими горами.

На аэродроме нас встречали начальник военно-морской базы капитан 1-го ранга Волкот, на вид ему было более 60 лет, морской офицер Криппс, в возрасте 58 лет (брат английского посла в Советском Союзе С. Криппса), причем Криппс прилично говорил по-русски. Среди встречавших были также начальник станции ВВС групп-кэптен Генфельд и офицер его штаба Вулсон в возрасте 53 лет. Таким образом, все они были старше меня лет на 12–20.

Сразу же продолжить дальнейший путь на Родину нам не удалось: летающей лодки на месте не оказалось, она не прибыла из Ирландии. К тому же была плохая погода, особенно к северу. Снова пришлось ждать.

Оставшееся светлое время суток использовали для поездки по дороге вдоль залива Дорнох. По пути сделали три интересных и в то же время различных по своему характеру заезда.

Вначале мы завернули в дорожную гостиницу «Балгау Армс Ардгай» в местности (уезде) Росс. Основой существования этой небольшой гостиницы в обычное время, похоже, являлись туристы и охотники. Такое впечатление сложилось потому, что коридоры и лестницы двухэтажного домика, в котором она расположена, были украшены многочисленными охотничьими трофеями и доспехами. Особенно интересны головы черных оленей-красавцев. Понравилась нам и коллекция старинной медной посуды.

Сопровождавший нас майор Криппс оказался здесь старым знакомым. Он принес с кухни, чтобы показать нам, двух граусов, на которых здесь охотятся: что-то среднее между нашим тетеревом и рябчиком. Хозяин гостиницы, узнав, что имеет дело, да еще впервые в жизни, с русским генералом, сердечно приветствовал нас и пожелал Советской России победы в войне с фашистскими захватчиками. Он настоял, чтобы мы взяли с собой птиц, и наотрез отказался от денег.

Второй заезд – в маленький крестьянский домик на берегу залива Дорнох. Криппс вначале пошел спросить разрешения хозяев зайти к ним. Хозяева никак не хотели ему верить: откуда здесь мог взяться советский генерал?

Нас встретила хозяйка, женщина лет 50, полная и лицом и фигурой, радушная, обращением похожая на нашу русскую женщину-труженицу. Ее супруг тоже был очень радушен, и мы с ним быстро перешли на простое, дружеское обращение. Хозяин рассказал нам, что воевал солдатом против немцев в 1914–1918 годах и был боевым союзником России.

Применяя нашу терминологию, хозяина домика можно было посчитать маломощным середняком. Перед нами был человек с огрубевшими мозолистыми руками, обветренным и задубевшим лицом. В момент, когда мы вошли, он занимался во дворе уборкой овса, а также готовил торф на зиму для топки. Во дворе не увидели ни одной крытой постройки.

С ними живет дочь лет 15. У гостеприимных хозяев мы пробыли минут 15–20; расстались исключительно тепло. В Англии это у меня была лучшая из встреч.

На следующий день мы вновь проезжали по дороге мимо этого крестьянского домика. К нашему удовольствию, в тот момент, когда машина поравнялась с домиком, в окнах показались хозяин, хозяйка и их дочка. Они узнали нас и приветственно помахали нам.