цветы, конфеты?..

С т р о г о в. Затем… Затем, что я невольно сделал тогда вам больно.

А л л а. Тогда?.. По-вашему, тогда?! Ну знаете, Борис!..

С т р о г о в (растерянно, невпопад). Никитич…

А л л а (со слезами обиды, досады и злости). Подите вы со своим Никитичем!..

Кабинет Грошевой. На сцене  Г р о ш е в а  и  Г у р с к а я.

Г у р с к а я (быстро). Ольга!..

Г р о ш е в а. Аида? Что случилось?

Г у р с к а я. Сейчас. Дай отдышаться… Ты мне подсказала, чтобы я посоветовала Семиглазову написать докладную записку на вашего этого… Строгова. Я посоветовала…

Г р о ш е в а (живо). Написал? Отвез?

Г у р с к а я. Да… Только что вернулся от Березина.

Г р о ш е в а (нетерпеливо). Ну и?..

Г у р с к а я. Выговор!

Г р о ш е в а (с досадой). Мало!

Г у р с к а я. Строгий с предупреждением!

Г р о ш е в а. Все равно мало!

Г у р с к а я. Семиглазову выговор.

Г р о ш е в а. Что-о?!

Г у р с к а я. И мне.

Г р о ш е в а (обескураженно). Как же это? Гм… Может быть, вы докладную как-нибудь не так написали?

Г у р с к а я. А-а!.. Березин ее даже не стал как следует читать.

Г р о ш е в а. Дела!.. (Нервничает, закуривает. Предлагает папиросу Гурской.) Кури…

Г у р с к а я. Я не курю! Ты же знаешь.

Г р о ш е в а. Ну бери конфету. Вон на столе.

Г у р с к а я (взрывается). Поди ты к дьяволу со своей конфетой! Сначала без предупреждения этого… Строгова подсылаешь, а потом конфету предлагаешь?!

Г р о ш е в а. Не говори глупостей!

Г у р с к а я. А что же, это он сам, по своей инициативе, к нам явился и так себя повел? Да кто он и что он, если позволяет себе такое?!

Г р о ш е в а. Гм… Бывший газетчик, всего-навсего.

Г у р с к а я. Бывший?.. Выгнали из газеты, что ли?

Г р о ш е в а. Судя по документам, нет. Сам решил перейти на телевидение.

Г у р с к а я. А как работает?

Г р о ш е в а. Как видишь!..

Г у р с к а я. Может, хоть пьет?

Г р о ш е в а. По-моему, нет.

Г у р с к а я. А может… Слушай!.. Как он с морально-бытовой стороны?! А ну-ка, дай мне конфету!

Г р о ш е в а. С морально-бытовой? Подожди! Я что-то слышала про него и нашу дикторшу Мотылеву: он ей — цветы, конфеты… Впрочем, нет, ерунда. Тут не это надо, другое…

Г у р с к а я. Какое — другое?

Г р о ш е в а. Такое, чтобы он… такой вот, как есть… устроил что-нибудь еще… Да-да, устроил что-нибудь еще и похлеще, чем у вас, в горисполкоме! (Помедлив и сообразив.) Вот что!.. Месяца два назад я передала вам в горисполком письмо. О бывшем нашем городском архитекторе Шестерикове…

Г у р с к а я. Помню. Соседи Шестерикова о нем там что-то пишут.

Г р о ш е в а. Где это письмо?

Г у р с к а я. У меня. В архиве лежит.

Г р о ш е в а. Верни мне его. Сегодня. Сейчас же!

Г у р с к а я. Зачем оно тебе вдруг понадобилось?

Г р о ш е в а (усмехается). Увидишь… Я его Строгову передам. Пусть займется. Оно как раз в его характере!..

Свет гаснет. В разных концах сцены освещаются письменный стол и будка телефона-автомата.

С т р о г о в (у стола отвечает на звонок телефона). Студия телевидения, редакция советской жизни, режиссер Строгов.

С в е т л а н а (в будке). Здравствуйте.

С т р о г о в. Здравствуйте. Кто это?

С в е т л а н а. Борис Никитич, а знаете… вы мне начинаете нравиться.

С т р о г о в. Что?..

С в е т л а н а. В вас есть смелость и решительность, принципиальность и нетерпимость. Это обещает нам, телезрителям Черноморска, смелые, острые, интересные передачи.

С т р о г о в. Кто говорит со мной? Или я повешу трубку!

С в е т л а н а. Ну это уж вряд ли. Кому из нас не доставляет удовольствия слушать в свой адрес комплименты! Это уж просто невероятно, чтобы вы были до такой степени современным положительным героем!

С т р о г о в. А-а!.. (Кладет трубку.)

С в е т л а н а. Что-о? (Смеется и звонит снова.)

С т р о г о в. Студия телевидения, редакция советской жизни, режиссер Строгов.

С в е т л а н а. Борис Никитич! Вы мне определенно нравитесь. Все больше и больше. Боюсь даже, что уже не только как режиссер.

С т р о г о в (почти кричит). Кто говорит со мной?!

С в е т л а н а. Вы не догадываетесь? Таинственная незнакомка с черноморской набережной! Та самая, что оказала вам услугу. Вам и вашему другу Юрбаеву.

С т р о г о в (радостно). Эс?.. Гражданка… товарищ Эс?!

С в е т л а н а. Она самая.

С т р о г о в. Здравствуйте! Прежде всего скажите: как вас зовут?

С в е т л а н а. Меня зовут Светлана.

С т р о г о в. Черт возьми!..

С в е т л а н а. Что? Вам не нравится мое имя?

С т р о г о в. Нет-нет, не то… Я перебрал все имена на букву Эс, какие только есть на свете, и лишь одно, самое чудесное, самое милое — Светлана, — мне почему-то не пришло в голову.

С в е т л а н а. Значит, оно вам нравится? Хорошо. А вас не удивляет мой звонок к вам?

С т р о г о в. Гм… Нет. Я очень рад, что вы мне позвонили, и, очевидно, поэтому просто не успел еще удивиться.

С в е т л а н а. Слушайте, почему и зачем я вам звоню. Я узнала, что у вас неприятности. И решила, что у вас в связи с этим плохое настроение. А я… я не хочу, чтобы у вас было плохое настроение. Тем более, что все складывается хорошо.

С т р о г о в. Складывается хорошо?.. А откуда вам это известно?

С в е т л а н а. Гм… Как это говорится?.. Из авторитетных, обычно хорошо осведомленных источников!.. До свидания.

С т р о г о в. Светлана! Подождите! Еще одну секунду!.. Когда и где мы с вами встретимся? Кто вы?!

С в е т л а н а. Кто я? Вы хотите знать это заранее? Боюсь, что вы разочаруетесь и…

С т р о г о в. Этого не будет, потому… Потому, что этого не может быть!

С в е т л а н а. Я… Я аптечный работник, фармацевт.

С т р о г о в. Чудесно, просто чудесно!

С в е т л а н а. Да?.. В таком случае мы встретимся с вами на днях. Я позвоню вам. Хорошо?

С т р о г о в. Хорошо! Только помните: я жду… Жду и думаю о вас. Что бы ни делал, думаю о вас.

С в е т л а н а. Думайте. И знаете что… Сделайте что-нибудь такое… хорошее, доброе, красивое! Сделайте для меня. Хорошо?

С т р о г о в. Доброе и красивое? Для вас?.. Хорошо! Сделаю! Обязательно сделаю!

У письменного стола и в будке телефона-автомата гаснет свет. Снова кабинет Грошевой. Радиомузыка. Чайковский, «Евгений Онегин», письмо Татьяны. Г р о ш е в а  сидит за своим столом, дымит папиросой, слушает музыку. Входит  С т р о г о в.

С т р о г о в. Можно?

Г р о ш е в а. Да, пожалуйста… Это уже вы? Садитесь.

С т р о г о в. Благодарю вас. Вы мне звонили…

Г р о ш е в а (наигранно-весело). Не отпирайтесь!

С т р о г о в. Что?

Г р о ш е в а. Вы начали со мной разговор, Борис Никитич, в точности как через некоторое время начнет его Онегин с Татьяной, с поправкой на современный вид связи: «Вы мне звонили, не отпирайтесь!..»

С т р о г о в (пожимает плечами). При чем тут Онегин и Татьяна?

Г р о ш е в а (выключает репродуктор). Я позвонила вам и попросила вас зайти, чтобы извиниться перед вами.

С т р о г о в. Что-о?..

Г р о ш е в а. Да… Там, в просмотровом зале, я не сумела сдержаться, погорячилась и говорила с вами излишне резко. Извините…

С т р о г о в. Гм… Пожалуйста. Я ведь, кажется, тоже…

Г р о ш е в а. Нет-нет, Борис Никитич, вас ни в чем упрекнуть нельзя. Вы лишь с достоинством отвечали мне.

С т р о г о в. Допустим…

Г р о ш е в а. Таким образом, будем считать инцидент со злополучным сюжетом «В горисполкоме на приеме» исчерпанным.

С т р о г о в. Нет. Не будем.

Г р о ш е в а. Что?

С т р о г о в. Не будем так считать.

Г р о ш е в а. Почему? Вы не хотите?!

С т р о г о в. Не могу.

Г р о ш е в а (снова наигранно-весело). Ну, Борис Никитич… Мириться так уж мириться!

С т р о г о в. Нет. Не вы,