Семиглазова в торжественные и волнующие часы приема посетителей. Причем нас предупредили: этот сюжет может пойти не только на наш, черноморский, но и на всесоюзный экран! Это значит, что его могут увидеть полтораста миллионов телезрителей! Представляете?.. Между прочим, как секретаря полтораста миллионов телезрителей могут увидеть и вас тоже.

Г у р с к а я (ошеломлена). И меня?! Ну, так бы сразу и сказали, что вы со студии телевидения. У меня там приятельница — Ольга Степановна Грошева.

Ю р б а е в. О! Наше непосредственное начальство! Тем более!.. (Представляет ей Строгова.) Это режиссер Строгов Борис Никитич… А я кинооператор Юрбаев Ахмет Керимович. Будем знакомы и… не будем ссориться из-за пустяков.

Г у р с к а я. Я очень рада… Гурская Аида Романовна.

Ю р б а е в. Ха!.. Какое у вас красивое имя! И между прочим, удивительно фотогеничное лицо. Вас можно снимать анфас и в оба профиля. Это бывает редко, очень редко. Раз в сто лет и даже реже… Так как же нам быть, Аида Романовна? Ведь у нас с Борисом Никитичем задание.

Г у р с к а я. Гм!.. Вы меня не выдадите?

Ю р б а е в. Что вы?!

Г у р с к а я. Часа через полтора-два Иван Семенович будет здесь, но… принимать посетителей не сможет.

С т р о г о в. Как — не сможет? Почему?

Г у р с к а я. Так… Он занят с иностранцами.

С т р о г о в. С какими иностранцами?

Г у р с к а я. С туристами… Сейчас он им показывает город, все наши достопримечательности — дендрарий, колоннаду, центральный пляж. А потом привезет их сюда, к себе в кабинет, на ленч, то есть на чашку чая с сандвичами, то есть с бутербродами.

С т р о г о в. Позвольте… Я что-то не пойму… А прием? А люди, что пришли и ждут?

Г у р с к а я. Подождут и разойдутся. Придут в следующую среду.

Ю р б а е в. Однако, Аида Романовна, как же?.. А наша съемка, наш сюжет для всесоюзного экрана?!

Г у р с к а я. Вы можете снять Ивана Семеновича с иностранцами во время ленча! Это даже интереснее, по-моему.

Ю р б а е в. Гм… Борис Никитич… Для интервидения! Это же… Это… Э…

С т р о г о в. Ахмет! Опять глупость… Считай до десяти.

Ю р б а е в. А-а, шайтан!.. И раз, и два, и три-четыре…

Г у р с к а я. Это не какие-нибудь обыкновенные туристы, а деловые люди, бизнесмены, целая группа коммерсантов из Соединенных Штатов Америки и Канады!

Ю р б а е в (уже взял себя в руки). Подумаешь!.. Я в свое время премьер-министров, президентов, царствующих особ снимал!

Строгов молча бьет кулаком по столу.

Г у р с к а я (испуганно). Ай!..

Ю р б а е в. Что ты, Борис Никитич?

С т р о г о в (сквозь зубы). Отставить.

Ю р б а е в. Что отставить? Кого отставить?

С т р о г о в. Царствующих особ и бизнесменов! Будем снимать наших людей… тех, кто там, в очереди, за дверью.

Г у р с к а я. Товарищ Строгов, но я ведь сказала: сегодня приема не будет.

С т р о г о в. Будет!

Г у р с к а я. Нет. У Ивана Семеновича гости, и он…

С т р о г о в. Слушайте, вы… красивое имя! Вы сейчас же пройдете по отделам горисполкома и посадите всех за телефоны. Пусть звонят по всем достопримечательным местам и ищут товарища Семиглазова. Пусть товарищ Семиглазов извинится перед своими гостями и немедленно едет сюда — к своим хозяевам!

Г у р с к а я. Что-о? Товарищ Строгов, но это же… это же неудобно, неприлично… это шокинг!

С т р о г о в. А-а?.. А семьдесят один человек в очереди в коридоре горисполкома — это удобно, прилично, это не шокинг?! (Идет к предполагаемой двери, за которой ждет очередь.) Товарищи! Заходите. Через полчаса товарищ Семиглазов будет у себя и начнет прием.

Очередь заходит и рассаживается на диванах, креслах и стульях вдоль стен.

Г у р с к а я (растерянно). Нет-нет, это невозможно… Я не могу…

С т р о г о в. Не можете?.. А ну, Ахмет! Включай светильники! Снимай на пленку! Ее, которая не может, очередь, часы, пустой председательский кабинет…

Ю р б а е в (после секундного колебания). Правильно, шайтан меня побери! Опять не так, как главная редакция велит, но все равно правильно! Включаю и снимаю, Борис Никитич…

Г у р с к а я (в ужасе). Нет-нет, не надо! Я попытаюсь, я постараюсь… (Убегает.)

Тотчас за кулисами раздаются тревожные телефонные звонки, взволнованные голоса, обрывки фраз: «Дендрарий!..», «Колоннада!..», «Центральный пляж!..», «Товарища Семиглазова!..», «В горисполком!..», «Срочно!..»

Ю р б а е в (в радостном творческом волнении). Вот это да!.. Аида Романовна, где вы?.. Покажитесь. Я вас анфас и в оба профиля!

Тюлевый занавес. На авансцене  Г р о ш е в а, А л л а, К о ш к и н, С т р о г о в, Ю р б а е в  и  д р у г и е.

Г р о ш е в а. В кинобудке готовы?.. Начинаем!.. Алла, читайте дикторский текст.

А л л а. А что смотрим, Ольга Степановна?

Г р о ш е в а. «В горисполкоме на приеме». Режиссер Строгов, кинооператор Юрбаев.

А л л а. Читаю, Ольга Степановна… «Строго соблюдая раз и навсегда установленный порядок, каждую среду, ровно в девять часов утра, заместитель председателя Черноморского горисполкома товарищ Семиглазов начинает прием посетителей…»

Г р о ш е в а (смотрит в сторону предполагаемого экрана). Что такое?

К о ш к и н. Никакого товарища Семиглазова… Пустой кабинет…

А л л а. «Благодаря предварительной записи с указанием времени приема посетителям не приходится ждать, и, разрешив все своп вопросы, они, довольные, от всей души благодарят работников горисполкома…»

К о ш к и н. Какая-то очередь… Какие-то номера на ладонях! Ничего не понимаю…

Г р о ш е в а (с раздражением). В чем дело? Что происходит?!

А л л а. Что касается меня, Ольга Степановна, то я читаю дикторский текст — правый ряд сценария.

Г р о ш е в а. Но на экране ничего похожего. Все наоборот!

А л л а. А это уже… левый ряд.

Г р о ш е в а. Прерываем!.. Товарищ Строгов, объясните нам: в чем дело?

С т р о г о в. Сейчас… Дело в том, товарищи, что нам с Юрбаевым пришлось на ходу перестроиться и снять не совсем то, что намечалось по сценарию.

Ю р б а е в. Даже совсем не то.

Г р о ш е в а. Опять?!

С т р о г о в. Да, опять. Мы столкнулись с возмутительным фактом. Мы обнаружили, что прием посетителей в горисполкоме в действительности выглядит вовсе не так, как он изображен в сценарии.

Г р о ш е в а. Столкнулись, обнаружили, перестроились!.. Зачем? Кто вас об этом просил?! Мы телевидение, а не газета. Мы новый вид искусства! У нас другие цели и задачи!

С т р о г о в. Мы такой же партийный орган, как и газета.

Ю р б а е в. И должны не только это самое… тру-ля-ля.

Г р о ш е в а. Черт знает, что такое! Я буду вынуждена сообщить директору студии.

А л л а. А я считаю, что режиссер Строгов поступил правильно.

Г р о ш е в а. А вас не спрашивают, диктор Мотылева. Ваше дело читать, а не считать.

А л л а. А я хочу не только читать!

Г р о ш е в а. Мало ли кто чего хочет!.. Короче говоря, и этот опус режиссера Строгова в эфир не пойдет.

С т р о г о в. Товарищ Грошева! Я тоже буду вынужден сообщить директору студии. Не поможет — сообщить в горком партии…

Г р о ш е в а. И там у вас ничего не выйдет, товарищ Строгов. Вам передали уже, нет? В связи с вашим письмом в горком звонил Березин и сказал: телевидение есть телевидение, и незачем ему устраивать какие-то там рейды-проверки и тому подобное.

С т р о г о в. Березин так сказал? Но это же неправильно!

Г р о ш е в а. Ого! По-вашему, уже не только руководство студии, но и горком партии ведет телевидение Черноморска не