С т р о г о в (горячо). Да, не туда! И я бы на вашем месте…

Г р о ш е в а. Что-о?.. Вы на моем месте?.. Ах, вот оно что!.. (Утвердившись в догадке, жестко.) Довольно! Давайте не будем, коммунист Строгов, обсуждать действия городского комитета партии!.. И будьте добры, сейчас же передайте сценарий сюжета «В горисполкоме на приеме» режиссеру Кошкину.

К о ш к и н. Мне? Зачем?! Я в редакции литературно-драматических передач…

Г р о ш е в а. Возьмите сценарий, захватите с собой любого свободного кинооператора и немедленно поезжайте в горисполком к товарищу Семиглазову. Извинитесь, объясните, в чем дело, и… снимите сюжет так, как он должен быть снят для телевидения.

Ю р б а е в. Ничего не выйдет, Ольга Степановна. Мы ведь с Борисом Никитичем хотели его потом… Семиглазов отказался сниматься. У него сегодня это самое… нефотогеничное лицо.

Г р о ш е в а. Что? Какое лицо?

Ю р б а е в. Нефотогеничное. Ну, такое… вытянутое. (Показывает.) Во!..

Г р о ш е в а (с досадой и раздражением). Черт знает что такое!

Все расходятся. Тюлевый занавес поднимается. Кабинет Березина в Черноморском горкоме партии. На сцене  Б е р е з и н  и  С е м и г л а з о в.

С е м и г л а з о в (с порога двери). Федор Сергеевич! Здравствуй.

Б е р е з и н (сидит за письменным столом). А-а, герой дня!.. Здорово. Проходи, садись… Что это у тебя такое… вытянутое лицо?

С е м и г л а з о в (проходит к столу, садится в кресло). Иронизируешь! Слыхал уже, знаешь?

Б е р е з и н. Весь город говорит!

С е м и г л а з о в. Черт-те что! Ну просто опозорил, негодяй! Опозорил и осмеял. Перед иностранцами осмеял! Представляешь, от центрального пляжа до горисполкома на красной пожарной машине с лестницей промчаться заставил! И все из-за какой-то там разнесчастной старушки пенсионерки.

Б е р е з и н. М-да…

С е м и г л а з о в. Я этого дела так не оставлю. (Достает из портфеля лист бумаги.) Вот. Докладная записка. Тут все подробно: где и с кем я в это время был, что делал и что намечал сделать… как этот… ну… мэр города по-ихнему, по-заграничному. В общем, читай. Сейчас же, при мне, читай.

Б е р е з и н (берет у него докладную записку, просматривает и тут же возвращает). Не надо, Иван Семенович, и так ясно: выговор обеспечен.

С е м и г л а з о в. Выговор? И только?.. Либерал ты, Федор Сергеевич. Да за такие дела гнать с работы, исключать из партии, судить надо!

Б е р е з и н. Ну уж… Это ты, брат, загнул. Ни гнать с работы, ни исключать из партии, ни судить мы тебя пока не будем. А вот строгача тебе дадим. Можешь принимать поздравления.

С е м и г л а з о в (опешил и даже заикается). Ме… ме… ме…

Б е р е з и н. Что ты замекал?

С е м и г л а з о в. Меня?.. Мне?!

Б е р е з и н. Да-да, тебе. И кое-кому из твоих работничков. Аиде, например.

С е м и г л а з о в. Ты шутишь, Федор! За что?!

Б е р е з и н. Тебе непонятно? Поясню. За то самое, что вчера, в среду, в святой для вас день приема посетителей, советских людей, ваших избирателей, ты и твоя распрекрасная Аида…

С е м и г л а з о в. Но я же… Федор!.. Я же не просто так… Я принимал иностранцев! И не каких-нибудь, понимаешь, а крупных дельцов, коммерсантов, владельцев фирм, с которыми мы, может быть, торговать будем! И я как председатель горисполкома…

Б е р е з и н. Заместитель, временно исполняющий обязанности…

С е м и г л а з о в. Все равно… Мэр города по-ихнему!..

Б е р е з и н (гневно). Слушай, Иван! Как заместитель, временно исполняющий обязанности председателя горисполкома, мэр города по-ихнему, ты и впредь будешь принимать зарубежных гостей Черноморска, в том числе и тех, с которыми мы, может быть, торговать будем. Хорошо будешь принимать, по-нашему: с хлебом-солью, с чаем-сахаром! Но прежде ты будешь принимать наших, советских людей, своих избирателей. И никакой иностранный делец, будь он хоть трижды коммерсант, банкир-миллионер, Рокфеллер, Форд, Морган, сам черт или дьявол, не может на тебя претендовать, пока не ушла от тебя, получив ответ на все свои вопросы, наша, даже семьдесят первая по счету в очереди, старушка пенсионерка! Понятно?!

С е м и г л а з о в. Гм.

Б е р е з и н. А твоей распрекрасной Аиде за очереди в коридоре перед дверью в приемную, за номера на ладонях я бы вдобавок к выговору такой номер поставил…

С е м и г л а з о в. Гм.

Б е р е з и н. Что гмыкаешь?

С е м и г л а з о в. А ему, Строгову, за то, что на весь город это самое… шум поднял?

Б е р е з и н. А ему за это спасибо. Молодец! Правильно он тебя, как говорится, носом ткнул. Правильно и вовремя: еще дал тебе возможность на ходу исправиться.

С е м и г л а з о в (после паузы). Так… Думаешь, значит, не надо мне на него докладную?..

Б е р е з и н. А ты сам как думаешь?

С е м и г л а з о в. Думаю, что… не надо.

Б е р е з и н (усмехается). Ну и хорошо.

С е м и г л а з о в (делает движение, будто хочет порвать докладную записку, затем аккуратно складывает ее и прячет обратно в портфель). Я, пожалуй, пойду…

Б е р е з и н. Иди.

С е м и г л а з о в (идет к выходу, останавливается). Только знаешь, что я тебе скажу, Федор Сергеевич… Если такого, как этот Строгов, вовремя не одернуть, не придержать, он, такой, и тебе что-нибудь подобное устроит.

Б е р е з и н. Что ты чепуху городишь, Иван?!

С е м и г л а з о в. Вот увидишь, Федор, увидишь!

Тюлевый занавес. На авансцене  С т р о г о в  и  А л л а.

С т р о г о в. Спасибо, Алла.

А л л а. За что?

С т р о г о в. За смелую поддержку перед лицом разгневанного начальства.

А л л а. А-а… Ну что вы, Борис!

С т р о г о в (предупредительно). Никитич.

А л л а. Что?

С т р о г о в. Борис Никитич. Я напоминаю вам свое отчество.

А л л а. Зачем? Бросьте… Вместо этого скажите лучше: до каких пор вы будете ходить вокруг да около?

С т р о г о в. Чего? Кого?

А л л а. Ой! Да ну той самой, которая вам нравится здесь, у нас, в Черноморске.

С т р о г о в. Гм!.. Вы что-нибудь знаете о том, что я…

А л л а. Господи! Ну конечно знаю.

С т р о г о в. Вам Юрбаев что-нибудь об этом говорил, да?..

А л л а. При чем тут Юрбаев? Уж как-нибудь сама догадалась.

С т р о г о в. Гм… Видите ли, Алла… Дело в том, что я… Дело в том, что я, по существу, ее еще не знаю. Поэтому…

А л л а. Не знаете? Ну, знаете!.. Как, по-вашему, вы должны ее еще знать, чтобы набраться наконец смелости подойти к ней и сказать: так, мол, и так… Вы какой-то странный, Борис: в одних делах — лев, а в других — кролик.

С т р о г о в. А вы считаете, что я знаю ее достаточно для того, чтобы подойти и сказать?..

А л л а. Господи! Более чем… Вы же встретились уже почти два месяца назад, в день вашего приезда в Черноморск.

С т р о г о в. Да.

А л л а. Здесь, на студии…

С т р о г о в. Да.

А л л а. Почти столкнувшись лбами у кабинета Грошевой.

С т р о г о в. Да-да!

А л л а. Между прочим, я тогда так шарахнулась от вас, что подвернула ногу и мне было больно.

С т р о г о в. Что?.. Вы?.. Ногу?.. Ах да, вспомнил!.. Но позвольте…

А л л а. Господи! Да позволяю же, позволяю! Ну?! (Делает движение к нему.)

С т р о г о в (отступает). Это… Это были не вы. Это была совсем другая…

А л л а (потрясена). Что?! Другая?! Как — другая?!

С т р о г о в. Так… В день моего приезда здесь, у кабинета Грошевой, но… другая.

А л л а. Зачем же вы… Зачем же вы мне после дарили