со скамейки и молча, направился в его сторону, вытянув руки вперед. Его огромные руки, покрытые рыжими густыми волосами, были похожи на могучие клещи, способные перемолоть все что угодно. Когда он схватил его в свои недружеские объятия и крепко прижал к своей могучей груди, лишая Лаврова возможности не только вырваться, но и дышать, он правой свободной рукой выхватил из-за пояса пистолет и молча, уперся им в его большой по объему живот.

– Еще одно движение, Никола и я всажу в твой живот пулю. Я думаю, что ты не хочешь умирать?

Он сначала не поверил ему, но, тем не менее, освободил его из своих объятий. Увидев в руках Павла пистолет, он просто растерялся и сильно испугался. Судя по его лицу, он никак не мог понять, откуда у него мог взяться здесь в камере пистолет.

– Ты, что, мужик! Да, я тебя просто по-братски обнял? А, ты?

– Если бы я не был наслышан о тебе Никола, я бы может, и поверил бы тебе. Но, слишком много вы здесь людей погубили, вот я и приехал сюда, чтобы разобраться со всеми вами. Я твоему приятелю, ну тому, что при пагонах, говорил кто я. Но он мне не поверил. Его брат со своими друзьями залезли в мой номер и забрали все мои личные вещи, в том числе и мое служебное удостоверение. Однако и это их не остановило. Придется, похоже, мне самому решать этот вопрос.

Лавров говорил, но сам не спускал с Николы глаз. Он догадывался, что тот предпримет попытку завладеть его оружием. Он видел, как менялось его лицо, как напрягались его могучие мышцы на груди и руках. Он хотел вскочить с лавки и броситься на Лаврова, но он его опередил. Павел что силы ударил его рукояткой пистолета по лицу. Он тихо охнул и, схватившись за окровавленное лицо своими большими руками, тихо пополз в угол камеры, выплевывая изо рта выбитые им зубы.

– Ты видно, так ничего и не понял. Тем хуже для тебя.

– Слышишь, мужик! Я здесь не при делах. Меня попросили просто «прессануть» тебя в камере, чтобы ты не дергался, когда они начнут вытаскивать тебя отсюда. Ты, же хорошо знаешь, что тебя ожидает, когда они тебя вытащат отсюда?

– Ну и что?

– Машина, ДТП и в ящик. Это они уже давно научились делать. Не ты первый, ни ты последний.

– Понятно. Кто у них главный?

– Я не знаю. Ко мне часто обращался Максим, ну тот, что старший лейтенант. Знаю, что брат его при деле. А, вот кто у них главный, я не знаю.

– Хорошо, Никола. Живи пока. Значит, они скоро придут за мной?

– Наверняка, через час, а может быть и быстрее.

Павел сел на нары. Теперь, между Лавровым и Николой было метра три, и он был спокоен, так как он, наверняка, мог дважды выстрелить в этого человека, если бы он вновь предпринял попытку напасть на меня.

***

Прошло минут сорок. В коридоре послышались шаги. Раздался лязг открываемой двери и в камеру вошел старший лейтенант и сержант милиции.

– Ну, что Петров? Пойдем, поговорим! Время твое вышло, – произнес он, как-то обыденно.

Офицер бросил свой взгляд на забившегося в угол Николу, не совсем понимая то, что произошло до его прихода в камеру. Не обращая на Лаврова никакого внимание, он повернулся лицом к Николе.

– Что-то я не совсем понял, что здесь произошло? – спросил он Николу. – Почему ты сидишь в углу, как школьник и молчишь?

Никола не ответил, а лишь показал ему на Павла. Когда старший лейтенант повернулся к Лаврову лицом, ему показалось, что фуражка на его голове немного приподнялась над головой. Глаза его округлились и полезли от удивления на лоб, отчего лицо его стало до того комичным, что он не сдержался и засмеялся.

– Давай, лейтенант, присаживайся на лавку, – скомандовал ему Павел, направив ствол пистолета ему в грудь. – И, ты тоже, сержант садись. Не рассчитывайте, что сможете вырваться от сюда. Я стреляю не плохо, и завалить вас всех здесь, для меня не представляет особой сложности. Сколько сейчас времени?

– Около двух часов ночи, – ответил сержант.

– Значит, до восьми часов утра, вас никто не побеспокоит. Сержант, надень на руки старшего лейтенанта наручники, пусть привыкает понемногу. Скоро они будут для него привычны.

Сержант быстро исполнил команду Лаврова, чем вызвал у того приступ ярости и раздражения.

– Ты, что творишь? Да, тебя за это под суд отдадут, – завопил он во всю глотку.

– Да, лучше под суд, чем он меня убьет здесь, – ответил ему сержант. – Это твои дела, ты за них и ответишь.

Забрав ключи от камеры, Павел закрыл всех в камере, а сам, подталкивая старшего лейтенанта стволом пистолета, повел его в кабинет. На улице стояла ночь и лишь где-то там, в ночной тишине, лаяла одинокая собака. Они прошли мимо комнаты дежурного по отделению. Лавров заглянул в кабинет дежурного. Там, положив, голову на столешницу стола, крепко спал офицер.

– Давай, заходи, Максим, – предложил он ему, чем вызвал удивление у старшего лейтенанта.

– Откуда вы меня знаете?

– От верблюда. Мы за вами давно охотимся и вот только сегодня, а вернее вчера мне повезло выйти на вас. Я же тебя предупреждал о последствиях твоего шага, а ты мне, почему-то не поверил. Я же тебе говорил, кто я и ты снова не поверил. Теперь тебе придется пожалеть за это, – блефовал Лавров.

– Что ты мне сделаешь? Убьешь?

– Нет. Ты сам застрелишься. Сначала напишешь явку с повинной на имя местного прокурора, а затем пустишь себе пулю в лоб. Тебя подобный расклад устроит?

– Никто не поверит, что я застрелился сам.

– А, мне это и не нужно, чтобы в это верили. Люди поговорят немного об этом и забудут. Давай, я освобожу тебе одну руку, для того, чтобы ты мог писать, – обратился он к офицеру.

Павел быстро расстегнул ему браслет и приковал его к батарее отопления.

– Вот лист бумаги, пиши.

– Я ничего писать не буду, – произнес лейтенант. – Ты же Петров не будешь стрелять меня прямо здесь?

Лавров встал со стула и достал из ящика стола нож, которым еще два часа назад, баловался Максим. Недолго думая, он вонзил его ему в ногу. Он ойкнул и испугано посмотрел на него.

– У тебя два выхода, Максим. Либо ты истекаешь кровью, либо пишешь. Решай сам, – произнес Павел и вырвал нож из кровоточащей раны.

Максим со страхом смотрел, как его серые форменные брюки пропитываются кровью.