Вздохнув и как-то виновато взглянув на Людмилу, Сергей Бражник приподнялся, поудобнее устроил подушку за спиной и взялся за телефон.

Врачу Кира позвонила сама. Уже позже.

Тот помялся, но позволил до вечера умыкнуть Шамрая из больницы.

А уже поздним вечером знакомый криминалист — в качестве личного одолжения Бражнику — сконструировал наконец тот фоторобот, с которым согласился Виктор.

Стопроцентного сходства компьютерные фотороботы не дают. К тому же свидетель, хоть и клялся, что никогда не забудет лицо преступника, видел его секунд тридцать… ладно, пусть минуту, но точно не больше. Причем специально не присматривался, не старался запомнить самые характерные приметы незнакомца.

Тем не менее, как решил Виктор, вышло очень похоже.

Что и подтвердилось уже через несколько часов.

Кира и сама разглядела в лице мужчины, назвавшегося сотрудником уголовного розыска, очень знакомые черты. Не поверила себе и, чтобы подтвердить свои подозрения, снова побеспокоила в больнице Сергея. А у капитана Бражника даже сомнений не возникло.

Оставалось отыскать среди служебных бумаг Киры реальную фотографию того, на кого может быть похоже лицо с фоторобота.

Этот человек не любит светиться, как и тот, на кого он работает. Но фото подозреваемых в убийстве всегда должны быть под рукой у следователя и опера-сыскаря. Даже если подозреваемый никогда в жизни не снимался для архивов милиции или прокуратуры.

Когда Кира отыскала нужные снимки, даже несмотря на позднее время, снова пришла в палату к Виктору и показала их журналисту, тот моментально опознал на них Антона Коновалова.

Доверенное лицо Акулы Дэна. Его преданного охранника.

Первые морозы долго не продержались.

Погода снова стала нестойкой, и эта самая нестойкость еще сильнее раздражала людей, и без того раздраженных постоянными новостями о фатальном кризисе и прогнозами типа все будет плохо или еще хуже.

Понедельник, восьмое декабря, для следователя Житомирской прокуратуры Киры Березовской начался, в отличие от озабоченных угрозой тотального обнищания граждан, совсем неплохо. Потому что на крючки, заброшенные ею накануне, начало клевать. Уже к полудню она имела информацию из разных источников, которая, хоть и была несколько поверхностной, вполне удовлетворяла Киру. Интуиция и опыт подсказывали ей: вот они, те кадрики, которых так ей не хватало, чтобы сложилось полное и целостное представление о том, что на самом деле происходит и как к этому следует относиться.

До вечера было еще далеко. И все это время Березовская провела, закрывшись в кабинете и наводя на основании полученных с утра сведений кое-какие справки. Полученными результатами она могла быть довольна: теперь Кира не просто была готова назвать имя преступника, но даже знала, что делать. А главное — чего не делать ни в коем случае.

Поэтому, сделав еще несколько звонков и на этом закончив сегодняшние дела, Березовская тщательно заперла сейф, оделась, закрыла на ключ кабинет и вышла из здания прокуратуры, рассеянно то ли здороваясь, то ли прощаясь с попадавшимися по пути коллегами. На остановке она села в маршрутку и поехала в больницу.

Тамару Томилину она застала в палате. Девушка лежа перелистывала толстый глянцевый журнал. При виде посетительницы она оставила это явно наскучившее ей занятие и поднялась навстречу следователю. Пара ее соседок по палате прекратили болтовню и уставились на гостью с неподдельным любопытством: они явно знали, кто такая Кира Березовская.

— Добрый вечер, Тамара, — кивнула Кира и жестом поприветствовала остальных обитательниц палаты. — Как вы тут?

— Не знаю. — Девушка пожала плечами. — Нормально… как видите.

— Вот и ваш врач говорит, что нормально. — Губы Киры изобразили нечто, отдаленно напоминающее улыбку. — Настолько нормально, что он позволил мне забрать вас сегодня отсюда.

— Вам? Забрать меня? Отсюда? — Казалось, Тамара ничего не понимает.

— Именно мне, — подтвердила Кира. — Насколько я знаю, никто из родственников вас не посещает. Хотя они у вас есть — правда, далековато. Я выяснила…

— Зачем? — В голосе Тамары прозвучала враждебность.

— Работа у меня такая, — сухо обронила Кира. — Поэтому об остальном поговорим в другом месте. Необходимые документы заберете завтра, лечащий врач их подготовит.

— Документы?

— На выписку, — кивнула Березовская. — Дальше будете лечиться амбулаторно. Вам расскажут, как именно. Держать вас в стационаре нет смысла. Все равно прогресса нет, симптомы амнезии налицо, а по всем остальным показателям вы совершенно здоровый человек. Собирайтесь, Тамара. Поскольку в Житомире у вас никого нет, а одну оставлять вас рановато, я выразила желание вас сопровождать. Врач не возражает.

— Н-ну… а что, до завтра нельзя подождать?

— Завтра ничего не изменится. — Тон Киры исключал всякие возражения. — К тому же днем я работаю. И довольно об этом, Тамара, поторопитесь.

— А почему… куда мы так спешим? — Девушка до сих пор не могла ничего понять.

— Это я вам объясню немного позже. И не здесь, конечно. Собирайтесь, собирайтесь!

Вещи девушки находились здесь же, в палате, на вешалках в стенном шкафу. Под взглядами удивленных такой поспешностью соседок по палате Тамара стащила с себя простенький свитерок, выбралась из спортивных штанов, надела джинсы и другой свитер — теплый, с высоким воротом. Тот самый, в котором она отправилась ночью в Подлесное и в котором ее потом нашли на шоссе. Сверху — плотный плащ. Головного убора у нее не было.

— Документы, деньги у вас здесь есть?

Тамара покачала головой.

— Тогда вперед, едем.

На улицу обе вышли молча. Но вместо того чтобы повернуть к остановке маршрутки, Кира шагнула к краю тротуара и выбросила руку, останавливая такси. Назвав адрес, она повернулась к Тамаре, которая по-прежнему выглядела растерянной и беспомощно топталась на месте:

— Садитесь, садитесь же!

Тамара послушно устроилась на заднем сиденье и, только когда они вышли у дома Березовской, не выдержала:

— Я хочу знать, что, собственно, происходит!

— Ничего особенного. Ничего опасного для вас. Этого достаточно? — спокойно проговорила Кира.

— Достаточно, — согласилась Тамара, но добавила: — Пока что.

— Вот и прекрасно. Идем. Я все объясню, когда мы окажемся дома.

Они поднялись в лифте, и Березовская, открыв дверь квартиры, гостеприимным жестом предложила Тамаре входить. Сама вошла следом, включила свет в прихожей, заперла дверь и кивнула на вешалку:

— Раздевайтесь. Чувствуйте себя как дома.