с его нетрадиционной ориентацией и громким заявлением Оливии, что за такого замуж не выйдет и разрывает помолвку! — добавил

— Обалдеть! Папа будет доволен! Скандальчики! — и потерла ладошки в нетерпении.

Оливия же снова покосилась на Филиппа, но промолчала.

«Поскорее бы память восстановилась, а то совсем запуталась в ситуации и в эмоциях!»

Глава 27

Я в ужасе, а надо любить, любить, а я в ужасе.

Фаина Раневская

Просыпалась с трудом и только потому, что дышать было нечем и мне грозила смерть от недостатка кислорода в крепких мужских объятиях. Кажется, на меня ещё и ногу закинули!

— Костя, слезь с меня — я задохнусь! — прохрипела, пытаясь освободиться от удушающего захвата.

— Вспомнила?

— Вспомнила! А если бы не вспомнила? Ты бы меня сейчас напугал!

— Я бы тебе напомнил! — и жарко и страстно поцеловал. И ещё. И ещё. Уже сбилась со счёта…

— Ты что делаешь? — почувствовала, что останавливаться он не собирается. И, похоже, тормоза отказали, а ручник сорвался.

— Я тебя вчера чуть не потерял! Ты это понимаешь?! Всё, хватит этих игр! Ты моя! — потом отстранился и подождав, пока соберу глаза в кучу, уточнил, — Ты согласна стать моей женой?

— Согласна! — вот в чём, а в этом я была уверена на сто процентов.

А дальше были поцелуи и нежность, что окутала нас хрупким коконом, срывая все запреты, снимая иллюзии и заставляя ярче гореть наши сердца!

Где-то ближе к вечеру мой дракон решил накормить голодную и уставшую женщину, что не выпускал весь день из своего логова. В результате в постель был доставлен столик с разными блюдами, которыми меня закармливали для поддержания сил, а потом радовали и моими любимыми сладостями — маленькими изящными пирожными. Вино тоже нашлось — не слишком крепкое, а приятно расслабляющее.

— И что мы будем делать дальше?

— Сегодня — быть вместе.

— А потом?

— И потом тоже.

— Я вот тут подумала, что та женщина, что хочет нас развести в разные стороны…

— О, женщина! Я плохо старался, что ты можешь ещё о чём-то думать?!

— М-м-м… — ещё поцелуи.

— Снова думаешь! — ещё поцелуи.

— Ох-х-х…

— Сократим срок помолвки и поженимся как можно быстрее.

— А-а-а…

— Вдруг ты беременна и не стоит разводить сплетни досужих кумушек о нас до свадьбы! Вспомним о приличиях.

— Ой!

— Вот тебе и «ой»!

— Странные у вас, аристократов, понятия о приличиях!

— Но тебе ведь всё понравилось?

— Мур-р-р!

— Так-то!

— Я тебя всё спросить хотела…

— О чём?

— Почему в договоре ты указал, что у меня может быть любовник с твоего разрешения, а себе прописал отсутствие любовницы?

— Ну, вроде как себя поставил в рамки, а тебе предоставил свободу выбора — чтобы не давить. Тебе бы я всё равно никого бы не разрешил завести в любовниках, а так вроде как не запретил, а предоставил выбор, видимый. А себе написал, что не будет любовниц, чтобы ты сразу рассчитывала на «полные» отношения мужа и жены. Вроде как, ты обязательно в моей постели окажешься на правах супруги для выполнения всех обязательств.

— Так это был хитрый ход, чтобы я согласилась?

— Один из них, — честно признался Костя.

— Что? — возмутилась я, — Так есть ещё и другие?

— Милая, что-то твоя активность не в том направлении движется! Давай-ка я её скорректирую! — обнял крепко и жарко, и страстно поцеловал. А потом ещё. И ещё!

Я обо всём и забыла.

Выползли мы к людям на завтрак следующего дня. Там на нас ошалелых с круглыми глазами смотрела Амалия. Энтони не было — наверное ещё вчера уехал к нашим мелким шпионам.

Сестра протянула нам газету с заголовком «Кровавый бал или Достойны ли аристократы любви?» В статье на первой полосе черным по белому рассказывалось о благородстве, что всё ещё живёт в сердце аристократов. Таким стал Чарльз Барановский, что собой заслонил невесту знатного аристократа (имя указывалось вскользь), а сам трагически погиб. Погиб, оставив молодую беременную жену, на которой недавно тайно женился по огромной любви. Так как она не аристократка, то держалось всё в тайне, но сейчас после его гибели признает ли Император ребенка наследником рода? Или род с древней кровью прервется?!

А хорошо постаралась Фри, так мастерски отвлекла внимание от меня и от недавнего скандала с этим же Чарльзом! И что теперь скажет аристократия на подобную выходку? Грядёт скандал!

— Цицерон, — обратился к дворецкому герцог, — Надо ускорить приближающуюся свадьбу. Сколько понадобится времени сыграть её как можно быстрее?

Я зарделась как помидорка.

— Примерно, три…

— Недели? — обрадовался Костя.

— Месяца!

— А ещё быстрее?

Цицерон задумался:

— Два месяца, меньше не получится.

— Хорошо! Тогда на Императорском балу сделаем объявление о предстоящей свадьбе. Пока начинайте готовиться.

— Марина, ты что, беременна? — не удержалась от вопроса Ами.

В комнате все замерли, а я… пожала плечами и ещё сильнее покраснела. На что любимый мужчина, взяв мою руку поцеловал каждый пальчик и прокомментировал:

— Это сделало бы меня самым счастливым мужчиной на свете!

Потом герцог попросил прощения, но ему надо на работу! А то Филипп конечно всё понимает и потому заменяет его сейчас, но ему тоже хочется отдохнуть. Да, и сегодня нужно провернуть скандал с Оливией и Норрисом, так что до вечера буду занят!

— Цицерон, приготовь гостевую комнату, можно рядом с Амалией для леди Оливии Брэном. Как только грянет скандал она может к нам переехать в любую минуту, но скорее всего вещи пришлёт заранее.

— Интриги Императорского двора?

— Аристократы чудят по-крупному.

— Хорошо.

Когда остались с Ами вдвоём, то та сначала многозначительно помолчала, потом постреляла глазками и, наконец, спросила шёпотом:

— Ну как?

— Всё