лицу крови, переставлявший ноги и вновь учившийся ходить, – пока крайне неуклюже, заваливаясь на один бок от оттягивавшего корпус Туманного. Смена тел меч не обманула, и теперь, налившись тяжестью, оружие клонило дива к земле.

Женское тело смущало его. Я могла представить, каково это, со мной подобное происходило второй раз, но спокойствие удавалось сохранять с трудом. Мысли то и дело норовили свернуть в иное русло, начать сравнивать ощущения, сосредоточив сознание на том, что отличало нас.

– У него есть что-то ещё. На лапе, – проговорила я, заметив истрепавшийся кусок бумаги, который привязали крепко. Нити делали несколько маленьких узлов поверх свёрнутого листа, а последний впивался в морщинистые белые щитки так глубоко, что проступила тонкая полоса крови.

«Даже удивительно, что мы не заметили сразу…» – мимолетно подумала я, наблюдая, как задумчивое и сосредоточенное лицо Морана приобретает жестокие нотки.

Я протянула было руки, собираясь избавить ворона от того, что причиняло боль, но остановилась, уперев взгляд в свои длинные пальцы. Это и правда были руки врачевателя – аккуратные, коротко подстриженные ногти, чистые и совершенно не дрожащие пальцы. Будто выработанные годами навыки Региса оставили след на его теле, помогая мне с контролем над ним теперь.

– В моей сумке есть маленький нож. Им можно подрезать нитку. Иначе вы сделаете птице лишь хуже, – вмешался врачеватель, который уже стоял у своей лошади, неуклюже шаря внутри сумки. Прошла почти минута, когда он протянул мне тонкий узкий ножичек на длинной металлической ручке. – Держи. Аккуратнее.

Я быстро кивнула. Его руками я управляла куда лучше, чем он моими. Каждый раз смена тела проходила легче. А это означало, что вскоре мне будет требоваться совсем мало времени для того, чтобы приноровиться к чужой оболочке.

Поддев аккуратно лезвием нитку, я размотала кусочек бумаги.

Но замерла на мгновение, лишь завидев край линий, выведенных на ней, которые почти прожигали бумагу, ведь они были сделаны моей собственной рукой.

– Бессмыслица, – прошептала под нос я.

– Не совсем, – тяжело произнёс Люций, смотря на лист с совместной печатью, которую мы использовали при колдовстве огненной птицы в городе. Моран неотрывно глядел на клочок бумаги, после, протянув руку, взял его, сжав край пальцами, поднял на уровень головы. Его взгляд потемнел, скулы заострились, а белый ворон, крича, вспорхнул в небо. – Он подобрал это в городе. И к птице привязал лишь с одним намерением – сказать: «Вашего воина убил я».

– Он? – переспросила Флёр.

– Монстр, который поубивал народ в городе, – уточнил Моран, опуская руку и пряча подвеску, принесённую вороном, в складках мантии.

– Ах, теперь это он! – с чувством изрекла дэва и совсем не изящно сплюнула на землю. Регис в моём теле состроил брезгливое выражение лица.

Кьярин приблизился и, осторожно наклонившись, понюхал печать, а в следующее мгновение отпрянул, ругаясь и закрывая руками нос.

Я же продолжала смотреть на знак. Было зловеще осознавать, что печать, которую мы держали в руках, попала к порождению тьмы. Складывалось чувство, будто монстр красуется, показывает, что он знает неведомое нам. Будто желает то ли напугать, то ли поиграть, то ли, как бы абсурдно это ни звучало… впечатлить?

– Не пора ли нам обсудить это? Теперь то, что у тварей есть предводитель, не кажется лишь предположением, – с явным недовольством произнесла Сильфа. Шелест Кровавого леса будто громче зазвучал в ушах. Прошло несколько секунд, прежде чем я запоздало кивнула. Светлые волосы Региса упали на глаза.

– Поговорим через несколько часов, когда остановимся передохнуть, – сказал Люций тоном, не терпящим возражений, направляясь к своей лошади.

– Эй, а как же я? Я ни за что не полезу на лошадь, пока нахожусь в этом теле, – возмутился Регис, клонясь на один бок из-за тяжёлого Туманного.

– Поедешь со мной? – остановившись и полуобернувшись, невозмутимо предложил Люций.

Но врачеватель спешно отказался, стоило вопросу прозвучать.

– Тогда со мной, – вмешалась я, рассудив, что так диву будет комфортнее всего.

Только Регис так не считал, переведя взор с меня на Люция, он раздражённо пробурчал:

– Я передумал. Попробую самостоятельно. – Крутанувшись на каблуке сапога, сжимая ладони в кулаки, див воскликнул: – Где её лошадь?

Остановка случилась через пару часов, у изгибающегося русла реки, которая подбиралась близко к границе Красного леса. Живой уголок природы с растущими по берегу ивами. Регис, проверив воду, не нашёл в ней ничего подозрительного, поэтому первое, что мы сделали, – напоили лошадей.

Див топал нарочито тяжело, несмотря на то что Туманный вернулся ко мне.

Вскоре у меня появилось время заняться нашим перемещением. Опустившись на землю, прикрыла веки.

Светлый кристалл заставил мой дар сработать, хаотично поменяв тело. Была ли в том, что это случилось с Регисом, причина? Ближе всех ко мне находился Люций, лишь потом Регис. Но и Морана я не ощущала так, как остальных. Это уже давно намекало на то, что мой дар против него бесполезен.

Когда я сосредоточилась и нащупала нить, тянущуюся от меня к Регису, то его эмоции перестали быть секретом. От любопытства, с которым он соскребал алый сок с древесного ствола в нескольких десятках метров, веяло сдержанностью и расчётом. Наверняка в своей голове он уже продумывал эксперименты, которые сможет провести над этим веществом.

Мне и раньше не составляло труда ощутить чужие эмоции, но ныне, в случае с Регисом, стоило потянуться к ним, и они хлынули навстречу. Это оказалось даже слишком легко. Словно дыхание. И к тому же они не смешивались с моими чувствами. Если раньше я будто зачёрпывала часть эмоций себе, то теперь понимала и осознавала их оттенок, но сама не испытывала. Я могла не только усыпить дива, как это случилось с Сезаром, но и… До меня запоздало дошло, что я больше не была связана с последним. Открыв глаза и найдя взглядом Сезара, убедилась, что нить между нами оказалась полностью разорвана. Её заменила та, что возникла с Регисом.

Взгляд обратился к моим рукам, которые лежали на коленях, повёрнутые внешней стороной ладони к небу. Врачеватель обладал удивительно мягкой кожей, нежнее, чем моя собственная. Эти руки и правда принадлежали даэву, который не сражался, а лечил. Я могла представить, как он спасал жизни, зашивал раны, – картины, словно живые, мелькали в голове. На них были знакомые и незнакомые мне даэвы, отчего-то гневный Люций, шагающий навстречу и тонущий в тенях, раненые, которым Регис помогал и порой вытаскивал с того света, и даже…

Сердце подскочило. Я почувствовала, как мурашки пронеслись с головы до ног. Голова на мгновение разболелась. Но всё же я знала, что видела, и эти видения не