так пациентов осматриваешь? – раздался голос Кьярина, обмахивающегося листом лопуха неподалёку.

– Что? Нет конечно! – вспылил Регис, едва не подпрыгнув на месте от возмущения.

– А Сара говорит, да.

– Ну что все застыли, собираемся, – как ни в чем не бывало сказал Моран, поправляя одеяние – то же, в чём был и вчера. Эта деталь окончательно меня успокоила.

Увиденное – кошмар. И ничего больше.

«Сара», – раздался эхообразный шёпот. Я застыла, оглядываясь по сторонам, видя лишь залитый светом луг, картина которого внушала благоговейный трепет и безмятежность.

Сглотнув, я стала собирать вещи, игнорируя внимательный взгляд Люция. Проверила светлый кристалл – он был на месте, сверкал светом, как и раньше. Голоса и кошмары, были ли они связаны? Может быть. По крайней мере, я надеялась, что скоро это закончится. Но утренний порыв показал явственно кое-что.

Я боялась за Морана больше, чем за кого-либо.

XIII

Купальня

Хороший бог – мёртвый бог.

Запись одного из служителей храма

Сара Сорель

Новый день развеял кошмар. Но осталось беспокойство. Мне никогда раньше не снился сон во сне. Я думала, что проснулась, но это оказалось блефом. Мысли то и дело возвращались к тому, в каком образе предстал Моран в моём сновидении. Его глаза стали как у порождения тьмы. Случайность ли?

Кошмары зачастую показывают страхи и опасения. Но почему во сне я пожелала обнажить меч? Может, моя вера Люцию не такая самозабвенная?

Снова противоречия. И даже дорога не очищала голову от ненужных мыслей. Под конец я потратила немало сил и проявила изрядное количество упорства, чтобы сосредоточиться на кристалле, аккуратно прощупывая, но даже не пытаясь взаимодействовать с силой, как в прошлый раз.

Во второй половине дня мы въехали в Корриум – достаточно крупное торговое поселение, находящееся от границы часах в шести-семи верхом. Мы проделали уже длинный путь и приближались к Акраксу. Здесь повсюду на столбах, окружающих город, в висящих миниатюрных металлических курильницах жгли лаванду, аромат которой скрывал людей в городе от монстров. Благодаря этому растению ревенанты, находящиеся далеко, не могли почувствовать запах человека в ночи. Сизый дымок поднимался сквозь узорчатые крышки, постепенно развеиваясь в воздухе. Лаванда росла повсюду: кусты встречались ещё за несколько сотен метров до распахнутых ворот, ведущих внутрь. И, в отличие от городов, которые мы проехали в Исонии, в нынешнем месте кипела жизнь. Никто не собирался спешно покидать дома, люди торговали, и по главному тракту сюда стекались повозки, в которых, если путник был среднего достатка, точно так же жглась лаванда, а если побогаче, то где-то обязательно виднелась защитная печать светлых даэвов. Такие порой можно было купить в столицах или городах неподалёку от орденов. Но в основном этим промышляли некрупные обители, которым по каким-то причинам не хватало средств.

Развернувшаяся перед глазами картина подарила спокойствие и даже оставила надежду на то, что не везде людей будут ждать смерть и погибель. Хотелось верить, что где-то останется возможность вести обычную жизнь. А если мы закроем портал, то каждый год будет приближать Дэвлат к тому, каким он был до появления раскола на материке. Могут понадобиться века, но всё же это будет вероятно.

Уже на подступах к городу Люций накинул на голову глубокий капюшон, спрятав своё лицо и белоснежные волосы, я поступила таким же образом. Но остальные не пытались скрываться. Сильфа обмолвилась даже, что они не настолько известные персоны. И если все в отряде будут скрываться под плащами среди белого дня, то это, наоборот, лишь привлечёт больше внимания.

Поселение оказалось и правда крупным, ничем не уступающим Турису вблизи Академии Снов. Разве что здесь отсутствовали древние строения, что когда-то принадлежали ордену Хранителей. Спешившись, мы обходили главную улицу, на которую не пускали с лошадьми, окольными путями. Возможно, именно по этой причине многие гостиные дома, попавшиеся нам по дороге, имели конюшни, которые выходили на задний двор.

Вскоре мы свернули к одному из них, – если судить даже по заднему двору, то это строение казалось богаче и роскошнее всех заведений в округе. Слуга, подскочивший к нам, чтобы принять лошадей, несмотря на характер своей работы, выглядел крайне опрятно. Его рубаха имела насыщенно-тёмный оттенок, один лишь цвет придавал ей немало стоимости, и она явно была сшита на заказ.

– Проходите-проходите, ваши комнаты уже подготовлены. – Выйдя на улицу, к ним устремился ещё один служащий.

– Комнаты подготовлены? – склонившись, невзначай поинтересовалась я у Морана. – Ты предупредил заранее о нашем визите?

– Нет.

– Тогда как?

– Я внёс существенный взнос в строительство с условием, что весь верхний этаж останется под мои нужды.

Видимо, на моём лице отразился сложный спектр чувств, который заставил Люция улыбнуться.

– И насколько великодушным был твой взнос?

Выражение лица Морана стало лукавым.

– Скажем так… Его хватило на постройку этого здания. – Видя, как вытягивается моё лицо, див продолжил: – Сара, я глава Северного ордена, который управляет всеми теневыми обителями. И как бы это прозаично ни звучало, но я безмерно богат. – Он развёл руками, насмешливо взирая на меня.

Верно. Моран же всегда был наследником. Но он не разбрасывался монетами, по крайней мере, не делал это на глазах у всех. В сознании внезапно предстала его комната в Академии Снов. Видение вынырнуло из глубин памяти, ярко мелькнуло и оставило после себя лишь отголоски обстоятельств, при которых я увидела внутреннее убранство. Оно оказалось крайне далеко от аскетизма. Одни стулья из красного дерева и сиденья, обтянутые чёрным бархатом, говорили о многом. Как минимум о том, что семья Морана в то время позаботилась, чтобы их отпрыск жил в полном комфорте.

Я тряхнула головой, пытаясь заново сформировать в голове его образ. В который, несмотря на сущую каплю новой информации, внеслись коррективы. Дело было в том, что Люций всегда вёл себя как все, и даже больше: див никогда не стремился показать, что он наследник. Не пресекал злословие на свой счёт, не окружал себя неприкосновенной свитой, как в своё время делал Фредерик. Нет, он словно говорил своими действиями: «Я такой же, как вы». И каким-то образом он побуждал других относиться к себе так же. Но на самом деле всё было иначе. Моран словно усыплял бдительность, намеренно позволял окружающим себя недооценивать, когда зачастую его действия имели определённый смысл и чёткую цель.

Выходит, я одна-единственная продолжала смотреть на мир сквозь призму своих представлений и ожиданий?

Внезапная, эта мысль потрясла меня. Она оказалась настолько ясной и простой, что обескуражила. Сбитая с толку, я стала