пресса. – Обеды, балы, приемы – и в постоянном веселье прекрасная графиня держалась со всем величием восточноевропейской аристократки». Но были не только шампанское и танцы. 1924 год стал одним из самых напряженных в трудовой жизни Луи. Нужно было подготовить выставку, воплотив в жизнь миллион идей.Румяна и сигареты

В феврале 1924 года, через месяц после свадьбы, Луи решил выйти из совета директоров Cartier S.A. Он по-прежнему был инновационной силой, стоящей за фирмой, и оставался главным акционером наряду с Пьером, но ему не нравилось быть связанным административными функциями. Он предложил, чтобы его место в совете директоров занял его зять Рене Ревийон, который принял его предложение вступить в фирму. В возрасте тридцати шести лет Рене был назначен управляющим директором – для «найма и увольнения работников, установления заработной платы и управления всеми текущими операциями компании». До этого Альфред заботился о сотрудниках, но когда ему исполнилось восемьдесят два, решил, что нужен кто-то на его место.

Братья Луи были обеспокоены тем, что наделение Рене такой властью в столь юном возрасте может расстроить некоторых старших сотрудников фирмы, но Луи был настойчив: теперь Рене – член семьи. Его брак с Анной-Марией уже привел к рождению внука Луи. Он считал, что будет правильно, если Рене продвинется в сердце семейной империи Картье.

Перестановки в совете директоров позволили Луи сосредоточиться на более творческих проектах. В последнее время его вдохновляли некоторые азиатские антикварные вещи, которые он видел в магазинах Парижа, к примеру, принадлежащие китайскому дилеру С.Т. Лу. Позже он построил пятиэтажный магазин в виде красной античной пагоды в престижном районе парка Монсо и продавал антиквариат музеям и важным коллекционерам по всей Европе и Америке. Но не пользовался популярностью в Китае: соотечественники считали, что он грабит родную страну (позже он утверждал, что если бы не вывез драгоценные исторические объекты, они были бы уничтожены революцией). Луи, когда-то воодушевленный «Русскими балетами» на создание предметов в персидском стиле, теперь обратился за поиском идей к Азии. Например, в 1922 году был создан Tank Chinoise, вариация классических часов, вдохновленная портиками китайского храма.

Для тех, кто пережил ужасную войну, идея экзотического Востока была формой эскапизма. Точно так же, как балы с персидской тематикой были в моде в предвоенный период, в следующее десятилетие Запад сошел с ума от всего китайского. КИТАЙСКАЯ МОДА ЗАХВАТИЛА ЕВРОПУ, сообщала бруклинская газета Daily Eagle осенью 1923 года. «Вслед за русским и египетским безумием умная женщина теперь отдает предпочтение Востоку в своем гардеробе». У Лу и других азиатских торговцев Луи купил множество подносов с глянцевым черным лаком, инкрустированным переливчатыми перламутровыми изображениями классических китайских сцен. Находя их чрезвычайно красивыми, Луи имел прекрасное представление о том, как использовать их в своих творениях.

До войны женщинам не полагалось носить макияж на людях, не говоря уже о том, чтобы наносить его на глазах у публики. То же самое было и с курением: пачки табака вполне могли изображать прекрасных женщин, соблазнительно привлекательных для мужской аудитории, но до 1914 года женщину, застигнутую за курением в отеле или ресторане, вполне могли попросить уйти. К 1920-м годам восприятие в цивилизованных кругах изменилось. Курение и нанесение макияжа стали для женщин способом продемонстрировать свою независимость. Теперь им просто нужно было найти, где хранить румяна, губную помаду и сигареты. Картье быстро соображал, и те лакированные панели, которые Луи обнаружил в глубине антикварных лавок Парижа, попадут в один из самых востребованных предметов века.

Украшения в фокусе: коробочки для косметики

Туалетный столик 1920-х годов в стиле ар-деко из золота, оникса, эмали и бриллиантов.

Картье не был пионером в создании маленьких коробочек для косметики. Несессеры известны с 1720-х, тогда предметы первой необходимости прикреплялись к одежде с помощью цепочки-шатлен (chatelaine). Луи нравилось играть с ними, делать практичными и стильными. Однажды он рассказал журналисту о «зеркале, которое женщина может носить в сумочке и которое так хитро придумано, что оно позволит ей видеть не только лицо, но и затылок и даже форму шеи. Естественно, в наши дни, когда волосы коротко подстрижены, затылок так же важен для нее, как помада на губах».

Проблема несессеров заключалась в том, что они были довольно маленькими: 4 × 10 см. Когда Флоренс Гулд, жена американского железнодорожного магната, не смогла втиснуть туда самое необходимое, ей пришлось таскать с собой коробку. Так что ювелиры пошли дальше, создав минодьер – маленькую сумочку, где было место для всего: пудры, губной помады, расчески, выдвижных часов, бальной книжечки, карандаша, коробочки для пилюль и носового платка.

Шарль Жако работал над проектами для минодьеров, наслаждаясь возможностями для творчества. Однако мастера не всегда проявляли такое рвение. Для создания одного изделия требовалось много специалистов, каждая стадия должна быть идеальной. Декоративная отделка требовала различных техник: гравировки, эмалирования и закрепки камней, а также покрытия лаком, чеканки и полировки. Но и это не все. Внутренняя часть была настоящим инженерным подвигом: нужно не только установить правильную комбинацию отсеков и предметов, но и гарантировать, чтобы механизм работал идеально. Помада, например, должна бесшумно выдвигаться, как только коробка открывалась, и плавно исчезать при закрытии.

Коробочки Cartier, предшественники дамской сумочки, охватывали целый ряд тем: от традиционных китайских и японских сцен до египетских фаянсов, воплощенных в дизайне ар-деко или украшенных драгоценными камнями. В 1920 году Пьер купил гладкую черную коробочку-косметичку из оникса для Эльмы, украшенную тремя бриллиантовыми борзыми, стоящими перед двумя стилизованными изумрудными североамериканскими кедрами. Она символизировала их семью из трех человек, которую они называли «три щенка». Многие коробочки были персонализированы. Когда герцог Вестминстерский заказал одну из них для своей возлюбленной Коко Шанель, он выбрал простую монограмму «С» с черно-белым рисунком. А в 1927 году в честь дебюта в свете своей племянницы Марион Жак отправил ей золотую с кремовой эмалью косметичку, украшенную ее инициалами MC, выложенными маленькими бриллиантами.

Из косметичек Cartier востребованными сегодня остаются те, на которых изображены традиционные азиатские сцены на старинных лаковых панелях. На аукционе Bonhams в Лондоне в 2015 году одна из них, размером 8 × 5 см, была выставлена на продажу за сумму, эквивалентную 40 000 долларов. С каждой стороны изображались сюжетные сценки: китайский дворянин верхом на лошади спереди, две фигурки в пейзаже сзади; вокруг – гравированная золотая кайма с застежкой из резного изумруда с бриллинтами. Несмотря на компактность, косметичка имела держатель для губной помады, два закрытых отделения и зеркало. Идея может казаться старомодной, но это не остановило участников торгов. Маленькое произведение искусства было продано за двойную цену: 65 000 фунтов стерлингов.

Внутренняя часть косметички в китайском стиле, 1920-е годы

Наряду с зачастую замысловато украшенными коробочками-косметичками относительно простые портсигары Cartier для мужчин также становились все более популярными в 1920-х годах. В то время как в течение