Луи, графиню, оставив ее мужа вне списка. Сама Шанель утверждала, что приглашение предназначалось бельгийскому дипломату барону Картье де Маршьену. В любом случае, это не было ошибкой Луи. Взбешенный публичным унижением, он вернулся домой в ярости.

Перебирая приглашения на каминной полке, Луи нашел то, о котором шла речь. Он был прав: оно адресовано «мсье и мадам Луи Картье». Несправедливость ситуации сводила с ума: он был унижен перед толпой, на которую отчаянно хотел произвести впечатление. Луи, по крайней мере, заслужил титул кавалера ордена Почетного легиона за свою службу Франции. А что полезного сделал барон?

Взбешенный, он позвал к себе двух друзей и говорил с ними до глубокой ночи. Объяснил, что должен отомстить за свою честь дуэлью, и позволил бы барону выбрать оружие: традиционные шпаги или смертоносные пистолеты.

Луи был готов рискнуть жизнью, но защитить свою честь. Высокий уровень признания и успеха ничего не значит, если нет уважения. Он женился на Андре-Каролине, потому что его отец сказал, что этот союз пойдет на пользу фамилии Картье; он не женился на Жанне Туссен, опасаясь того, как отразится на нем этот брак. Теперь же воплотился его худший страх, его унижали даже после того, как он женился на аристократке. К рассвету он утомил своих более разумных друзей, и они согласились быть его секундантами на дуэли.

Сразу после восхода солнца Луи отправил их в дом Ротшильдов. Разбудив ошеломленного барона и вручив ему приглашение в качестве доказательства, они объяснили решение ювелира о свершении старомодного правосудия. Барон рассмеялся им в лицо, оставив прессу в отчаянном желании узнать, что произойдет дальше: «Дело все еще не окончено, и вся верхушка парижского общества с нетерпением ждет, что же произойдет. Однако он [барон] только что покинул Париж, чтобы пройти месячное лечение в Мариенбаде, и ювелир не может ничего сделать, кроме как скрежетать зубами, пока не вернется его противник».

Ничего не выйдет из этого зубовного скрежета. Дуэль не состоится, барон так и будет считать великого ювелира простым лавочником. Но навязчивая идея произвести впечатление на высшее общество, потребность в признании всю жизнь будет мучить Луи. Этот же огонь заставил его в 1920-е годы создать лучшие драгоценности для лучших клиентов в мире. Его Дом всегда был на первом месте.

Украшения в фокусе: «таинственные» часы

Часы Model-A из оникса, горного хрусталя и бриллиантов в стиле ар-деко

«Таинственные» часы с парящими в воздухе стрелками, с которыми Луи начал экспериментировать в 1910-х годах, были серьезным испытанием. Десять лет спустя он попытался сделать еще шаг вперед. Работая с опытными часовщиками Куэ, Луи экспериментировал с различными формами, опираясь на оригинальную «модель А». Были часы, в которых шестиугольные циферблаты из горного хрусталя покоились на подставках из оникса на черных и золотых колоннах. Другие могли похвастаться прямоугольными циферблатами из резного китайского жадеита и изящными стрелками с бриллиантами огранки «роза». Там были и большие часы, выполненные в виде восточных ворот, и такие замечательные и редкие, что их сравнивали с яйцами Фаберже: «таинственные» часы в виде статуэтки.

В них, вдохновленных искусством XVIII века, когда часы устанавливались на спину животного, Луи вставлял древний артефакт: нефритовую богиню, коралловую черепаху или химеру из агата. Его команде было сказано, что конечное произведение должно быть не только надежными, работающими часами, сделанными в тесном сотрудничестве с мастерской Куэ, но и подчеркивать используемый артефакт. Например, для часов с нефритовыми карпами, сделанных в 1925 году, две рыбы из нефрита плавают в «воде» из матового горного хрусталя. Перламутровые «волны» окаймлены голубой эмалью и усыпаны маленькими изумрудными кабошонами, бриллиантовая часовая стрелка имеет форму морского конька. Идея остаться верным духу оригинального произведения – нефритовых рыб в украшенном драгоценностями море – была основополагающей для стиля Cartier. Братья были воспитаны в уважении к культуре прошлых цивилизаций и использовали древние предметы только в том случае, если они усиливали общий смысл произведения.

Луи считал, что эти сверхсложные «таинственные» часы не могли быть сделаны нигде, кроме Парижа, бесспорного центра мастерства. Но в 1920-е годы клиентов с набитыми карманами скорее всего можно было найти за границей, и Луи обратился к братьям, чтобы они помогли продать часы на своих рынках. Пьер и Жак приняли вызов. Среди американских клиентов, купивших одно из самых редких часовых творений XX века, «казалось бы, сотканного из лунных лучей», были Ганна Вальска, Анна Додж и Джордж Блюменталь. Среди поклонников из числа английской аристократии – герцогиня Вестминстерская, хотя ее «изящную вещицу, которая, казалось, действовала по волшебству», настиг довольно печальный конец во время супружеской ссоры (любовницей ее мужа, среди прочих, была Коко Шанель): «однажды ночью, во время кошмарной ссоры, часы были брошены в стену и разлетелись на тысячу кусочков». А в 1928 году Жак продал одну из самых потрясающих моделей – усыпанного драгоценными камнями нефритового слона, поддерживающего часы в форме пагоды из коралла, оникса, жемчуга и горного хрусталя – своему лучшему клиенту и хорошему другу, махарадже Наванагара.

До того как эти часы 1928 года появились на аукционе Bonhams в 2006 году, считалось, что существует лишь 12 таинственных часов Cartier с маленькими скульптурами. Эта модель стала 13-й, счастливой

Украшения как «живая реальность»

Когда весеннее солнце рассеяло последние заморозки, путешественники потянулись во французскую столицу. Выставка декоративно-прикладного искусства, неоднократно переносимая из-за войны, наконец должна была открыться. С апреля по октябрь она будет работать на огромной площади, окружающей большой павильон из стекла и железа Гран-Пале. Охватывая все – от архитектуры, мебели и дизайна интерьера до производства стекла, моды и ювелирных изделий, она обещала подчеркнуть новый современный стиль. Пятнадцать тысяч экспонентов из двадцати стран получили возможность продемонстрировать свои последние творения перед мировой аудиторией.

Тринадцать архитекторов были выбраны для проектирования тринадцати входов. Внутри французские и иностранные павильоны всех форм и размеров, каждый из которых был задуман другим архитектором, конкурировали за внимание посетителей скульптурными фризами и смелыми металлическими панелями. Японский павильон, построенный из традиционных материалов, был изготовлен в Японии, демонтирован, перевезен во Францию и восстановлен японскими рабочими на выставке. Но архитектура была лишь ее частью, так как в каждом павильоне было еще больше пиршества для глаз: изысканная лаковая отделка, австрийские модернистские скульптуры, освещенные хрустальные фонтаны Лалика и мебель Ле Корбюзье. С учетом того, что многие тысячи авангардных дизайнов в огромном диапазоне прикладного искусства были представлены впервые, это должно было стать революционным событием. Для Cartier, с его акцентом на инновации – идеальное место, чтобы произвести впечатление на международную аудиторию.

Луи, который работал над экспозицией в течение многих месяцев, гордился тем, что является вице-президентом ювелирной части выставки и членом жюри для присуждения наград. Альфред был в восторге. На протяжении XIX века он и его отец