У Вики закружилась голова, она не могла понять, что он говорит, смысл слов не доходил до сознания, окружающие предметы начали извиваться из стороны в сторону, изгибаться, причудливо меняя очертания, и вроде бы даже о чем-то шептать.

— Как нет телефона? — прошелестела она, схватившись рукой за стену. — Как нет телефона?..

— На помойку вынес, — чуть ли не с гордостью сообщил Лев. — Твой дед давным-давно должен был это сделать. И то, что ты так бледнеешь из-за полнейшей ерунды, свидетельствует о необходимости обратиться за медицинской помощью как можно скорее. Твоя одежда тоже на помойке — чтобы не противилась.

— Где он? — из последних сил простонала Вика. — Какая помойка?

— Не скажу. Еще не хватало, чтобы ты по местным мусоркам лазила. Сложи продукты в пакеты, я пока машиной займусь.

Лев поднялся и вышел из помещения, печатая шаг, а Вика закусила руку, чтобы не заорать. Голова кружилась все сильнее, невесть откуда взявшаяся паника накрывала тугой пеленой, через которую было трудно дышать, солнечные лучи по ту сторону окна каким-то образом слепили глаза, не давая сосредоточить взгляд на чем-то одном.

— Дед, — с мольбой прошептала Вика. — Дед…

Порыв ветра со стороны окна взлохматил ее волосы, она резко схватила ручку рамы, повернула ее в горизонтальное положение и с усилием потянула на себя, даже не сознавая, что никакого сквозняка оттуда быть не могло. Вика подставила к окну стул, на котором только что сидел Лев, и выбралась на улицу, уже окончательно махнув рукой на свой внешний вид и на разваливающуюся семью.

Первые две ближайшие помойки ничем не порадовали. Вика тщательно облазила старые ржавые контейнеры, подралась с черной кошкой, порвала подол дедовского халата о ржавую железку и уже начала впадать в отчаяние, когда внезапно обнаружила родной телефон на главной местной мусорной свалке.

Выглядел он побитым жизнью и припрошенным какой-то пылью, однако приветливо блестел на солнце, будто подмигивая потрескавшимся диском и виляя проводом на собачий манер. Встряхнув головой, Вика прогнала дурацкую ассоциацию и направилась к телефону, что было не так уж просто: валявшийся на земле мусор цеплялся за позаимствованные из фельдшерского пункта тапки, от гнилостного аромата слезились глаза, ноги периодически проваливалась в пустоты в самых неожиданных местах. Тем не менее дело двигалось, и вскоре она прижала черный аппарат к груди, словно младенца, хотя не должна была испытывать к нему никаких светлых чувств.

— Пойдем домой, — с облегчением пригласила Вика, и телефон заметно потеплел в ее руках.

Она бережно его погладила, аккуратно свернула провод, чтобы не болтался, и только тогда заметила налипший на трубку фантик от конфеты. Вика раздраженно стряхнула мусор с бесценного аппарата и в ту же секунду поняла, что мятая бумажка выглядит очень знакомой. Она подняла фантик, внимательно его изучила и даже понюхала, но ничего необычного в нем не было. Точно такой же она видела недалеко от окна, через которое исчез Вася, однако это не говорило абсолютно ни о чем.

Тем не менее Вика стала осматриваться вокруг и среди прочего мусора обнаружила пакет, в нем лежал еще один фантик, а также — немного картофельных очисток, пустой пакет из-под молока, два выдавленных тюбика горчицы и мятые газеты. Ничего подозрительного там не было, а такие конфеты, должно быть, покупают почти все местные, в том числе, вероятно, и Вася.

Однако Вика не могла проигнорировать тот факт, что фантик умудрился прилипнуть к нужному телефону, будто на огромной свалке аппарат специально примагнитил единственную полезную вещь.

Потоптавшись по мусорной куче, она приняла решение обратиться к Сычеву и вскоре бодро вышагивала в направлении полицейского отделения — в халате деда, чужих тапочках, с телефоном под мышкой и грязным пакетом в правой руке.

— Заткнитесь, — вежливо приветствовала Вика прохожих, пялившихся на нее во все глаза. Впрочем, желающих хоть что-то ей сказать заметно не было, зато некоторые снимали памятное видео о продолжательнице своеобразного рода. В другое время она возмутилась бы, а может, даже разбила бы пару чужих смартфонов, но сейчас было дело важнее.

— Победа? — с удивлением выдавил Сычев, когда она без стука вошла. — Тебя уже вылечили?

— Я бы особо не рассчитывала. — Вика жестом фокусника водрузила мусорный пакет на его стол и с гордостью пояснила: — Думаю, это принадлежит преступнику. Принадлежало то есть.

Участковый с опаской запустил в пакет два пальца, немного расширяя видимость, и с отвращением поморщился.

— Что это?

— Его мусор. Можно снять отпечатки, взять ДНК, ну что вы там делаете обычно в подобных случаях?

Сычев тяжело вздохнул, возвел глаза к потолку, устало потер лицо руками и с обреченным видом посмотрел на Вику.

— Чей это мусор?

— Того, кто украл Васю.

— Ну а чей? Зовут его как, где живет?

— Если б я знала, не лазила бы по свалкам.

— Ах, вот откуда этот душок! — обрадовался участковый. — А я-то гадал…

— Слушайте, по этому мусору легко можно вычислить личность подозреваемого, даже я понимаю, что тут просто нечего делать, всего один какой-нибудь анализ…

— Анализы у тебя врачи должны брать, — разозлился Сычев. — Победа, черт бы тебя побрал! Ну угомонись ты наконец!

— А вы уже угомонились? — вкрадчиво осведомилась Вика. — То-то, я смотрю, поиски свернули…

— Их никто не сворачивал, — огрызнулся участковый. — Они всего лишь перешли в другую стадию. Почему ты этого не знаешь? А потому что — не твое дело!

— А чье дело? Жени? Она-то в курсе? Может, поэтому слегка слетела с катушек и…

— С катушек она слетела из-за тебя! — рявкнул Сычев, вскочив со стула. Стул с грохотом упал, и раньше Вика вздрогнула бы от этого звука, но теперь даже не моргнула. — Была нормальная девка, потерю единственного ребенка переживала вполне терпимо… Но нет, тебе же надо выпендриться, ты по-другому не можешь…

— Я-то тут при чем? — изумилась Вика. — Это меня в колодец столкнули и утопить пытались, а…

— Кто?! Кто тебя столкнул?! Летний ветер?! Господи, Победа, твой дед был хоть не без странностей, но в целом адекватным, безобидным человеком! Куда тебя-то несет, почему…

— С чего вы взяли?

— Что?

— С чего вы взяли, что дед был адекватным