— Донесу, Викуся, донесу! — всхлипнув, благодарно сказала тетя Надя. — А видишь, помог твой дед, не зря я пришла!

— Удивительное рядом, — хмыкнул Илья, и в этот момент кладбищенскую тишину разрезала громкая мелодия мобильного телефона. — Кристина! — Он испуганно схватился за карман, но тут же перевел взгляд на тетю Надю — звонил ее телефон.

Женщина вытащила из складок платья мобильник и молча на него уставилась. Вика не выдержала неизвестности и, наклонившись ближе, посмотрела на экран.

— Сычев? — удивилась она. — Что ему надо в такое время?

Тетя Надя ответила на вызов, поднесла телефон к уху и через некоторое время помертвевшим голосом выдавила:

— Что?.. Женя… Суицид?..

Фельдшерский пункт переживал редкую для него многолюдность. Везти Женю в больницу было слишком далеко, а держать ее без полицейского присмотра почему-то тоже боялись, а Илья и Вика сопровождали тетю Надю, которая пребывала в шоке и не смогла бы добраться до фельдшерского пункта одна. Собственно, на этом их миссия считалась завершенной, но заботливая женщина, чье имя оставалось неизвестным, настояла на осмотре, раз уж своенравная пациентка решила зайти.

— Поразительно, — сказала она, задумчиво качая головой. — На вас — как на собаке. Ой, то есть…

— Не волнуйтесь, я привыкла.

— В любом случае могу вас только поздравить. И верните тапочки, пожалуйста.

— Верну, — пообещала Вика, даже не думая этого делать. — А что там случилось с Же… Женечкой? Знаете, мы с ней так близко дружим в последнее время. Ужасные несчастья, и все одно за другим…

— И не говорите, — горячо поддержала женщина, снимая с ее руки манжету тонометра. — А вы, смотрю, добрая душа, даже после того вашего случая в колодце…

— У Жени тяжелые времена, — навесив на лицо скорбное выражение, сказала Вика. — Когда ее поддерживать, как не сейчас?

— И то верно. Ну тогда я с вами поделюсь, Жене ваша помощь может понадобиться.

— Моя? — изумилась Вика, на мгновение выпав из образа выражающего скорбь человека. Женщина ничего не заметила, но на всякий случай пришлось с горечью добавить: — Да что я могу?

— У нее кровопотеря большая, — зачем-то понизив голос, сказала она. — Девка по венам резанула так, что… Ну, в общем, переливания нужны. Кровь матери не подходит, а доноры с вашей группой у нас в дефиците. Я-то боялась, что после колодца вы ее ненавидите, но, раз у вас такие отношения, может, сдадите немного?

— В смысле — с нашей группой? — похолодела Вика. — У нас с ней что, группа одинаковая?

— Повезло, что вас здесь же обследовали, а у меня память, знаете, хорошая на такие вещи, и захочу — не забуду. Ну так что, сдадите кровь? Я не больно сделаю, даже не заметите…

Она говорила еще что-то, но Вика уже не слушала: стена поплыла перед глазами, лицо женщины исказилось в какой-то дьявольской гримасе, в ушах зазвенело.

— Кровь, моя кровь…

— Ну да, чья же еще?

— Она… Моя кровь…

Вика зажмурилась, надеясь лишиться чувств, но спасительный обморок не приходил. Она снова открыла глаза, зачем-то уставилась на свои руки, попыталась сосредоточиться на том, что слышит, однако звук доносился до нее будто сквозь толщу воды, а смысл слов вообще оставался за пределами сознания.

— Вам нехорошо? — раздался откуда-то издалека голос, однако Вика не понимала, что на это ответить.

Она слезла, почти свалилась с койки, на которой сидела, пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах, и поплелась к двери, натыкаясь на мебель и цепляя тапками пол.

В коридоре скучали с телефонами двое полицейских, чуть дальше Илья вяло барабанил пальцами по подоконнику, и этот звук отдавался в висках Вики тяжелой болью, хотя она даже не была уверена, что действительно его слышит. Он оживился, увидев ее, двинулся навстречу, но в этот момент из соседней двери вышла бледная тетя Надя в сопровождении доктора. Вика, борясь с тошнотой, повернулась к ней и промямлила что-то невразумительное.

— Что? — переспросил врач.

— Кто ее отец? — с усилием проговаривая буквы, выдавила Вика. — Кто ее отец?

Тетя Надя побледнела еще сильнее, но так легко не сдалась и заботливо сказала:

— Викуся, тебе бы отдохнуть…

— Вика, ты чего? — удивился Илья. — Давай сегодня у меня переночуешь?

— Кто ее отец? — прошипела она, вцепившись в стену ледяными дрожащими пальцами.

— Викуся…

— У нас с ней кровь одинаковая, редкая, дед ей шубу подарил, ты к нему на могилу приперлась… — Вика чувствовала, что окружающие ее не понимают, но главное — понимала тетя Надя. Она читала это в ее глазах и давила все сильнее. — Вот она, связь с Васей, вот Женина ненависть, вот попытки меня убить…

— Какие попытки?! — истерично взвизгнула тетя Надя. — Ты думаешь, она знает, ты думаешь, я ей говорила?! После того, что случилось с твоей мамашей, после того, что я знаю о твоей семье?! Даже чертов дом этого не стоит, забирай себе, только исчезни наконец!

— О чем ты мне не говорила? — очень тихо спросила Женя, появившись за спиной тети Нади. Выглядела она совсем плохо, под нижними веками чернели круги, руки были туго забинтованы почти до локтей. Глаза казались совершенно тусклыми и больными.

Вика воззрилась на Женю и хрипло, с болью прошептала:

— Глаза. У тебя его глаза.

Илья успел подставить руки, прежде чем она свалилась на пол, но Вика продолжала таращиться на Женю, будто даже не заметила, что едва не упала. Тетя Надя сдавила рот ладонью, боясь то ли закричать, то ли сказать дочери правду, медики попытались развести пациенток по разным помещениям, однако Вика намертво вцепилась в Илью.

— Уведи меня отсюда, — чуть слышно простонала она, все еще пялясь на Женю. — Просто уведи.

Видимо, он исполнил ее просьбу, поскольку в следующий раз Вика начала осознавать реальность, сидя на диване, когда Кристина сунула ей в руки чашку ароматного чая, а Илья с шумом распахнул окно, впуская в дом ночной воздух. Голова раскалывалась, во рту было сухо, а глаза, наоборот, ощущались чересчур мокрыми, и она не вполне понимала, из-за чего.

— Выпей, — приказал Илья. — Сделай небольшой глоток, потом — побольше. Давай, Крис для тебя старалась.

Вика послушно поднесла чашку к губам и вроде бы даже из нее отхлебнула,