Но, конечно, вечно так жить она не могла. Через какое-то время Филиппа убежала из дома и вместе с другими женщинами, разделявшими ее взгляды, основала монастырскую обитель в пещерах на горе, где стояла крепость, принадлежавшая ее семье. Там, храня девственность и противясь замужеству, она жила с женщинами в крайней бедности, но духовно богатой жизнью. У истории Филиппы даже был счастливый конец, потому что ее брат, отношения с которым раньше оставляли желать лучшего, примирился с избранным ею образом жизни и переселил ее вконец обнищавшую общину, в чем-то напоминавшую бегинаж, поближе к церкви.

Спустя столетие Франческа Бусса де Понциани, столкнувшись со сходной проблемой, поступала совсем иначе. Она не смогла уклониться от замужества, но перед тем, как муж совершал с ней половой акт, прижигала гениталии расплавленным воском или топленым свиным салом и ничего, кроме ужасной боли, не чувствовала. Позже она также стегала себя до крови хлыстом с прикрепленными к нему гвоздями и специально переселилась в сад, где жила как отшельница, стремясь к духовному самосовершенствованию. К счастью, ее супруг в конце концов уступил ее мольбам о соблюдении целибата. После этого Франческа вернулась к нему в дом и привела с собой группу женщин, добровольно помогавших жившим по соседству нуждавшимся беднякам.

В XVI в. Анджела Меричи основала женскую монашескую конгрегацию урсулинок – «Общество смиренных сестер святой Урсулы», названную в честь легендарной британской святой, принявшей мученическую смерть, когда с одиннадцатью тысячами девственниц направлялась на свадьбу. Выбор Анджелы пал на святую Урсулу не случайно – девственность была основным условием членства в конгрегации, чьей миссией являлись благотворительность, образование и уход за больными. Девушек туда принимали только с согласия родителей, им должно было быть не меньше двенадцати лет – минимальный возраст, установленный в те времена для вступления в брак. Анджела побуждала их хранить невинность, составлявшую, по ее мнению, ангельское качество.

Молодые женщины продолжали жить дома. «Сакральные девственницы» усердно молились, занимались служением ближним, посвящая жизнь нищим и обездоленным. Тех женщин, чьи семейные условия были неудовлетворительными, Анджела устраивала в приличные семьи, жизнь в которых они окупали как экономки или домоправительницы. Дважды в месяц «дочери» собирались вместе сначала в Больнице обреченных, позже в собственном здании, где их наставляли на путь истинный «матери» – старшие мудрые духовные наставницы.

Анджела задумала конгрегацию как общину, где богатые и бедные находились бы в равном положении, и в отличие от большинства монастырей туда с радостью принимали неимущих «сестер». Анджела делала все от нее зависящее, чтобы между ними не проводилось никаких различий, все женщины носили самую простую одежду, свидетельствовавшую об их бедности, смирении и непритязательности. На деле Анджела видела в своей конгрегации альтернативу монастырям и считала одной из важнейших ее особенностей жизнь в миру.

Благодаря обширным связям Анджелы, а после ее смерти в 1540 г. неустанным усилиям ее секретаря и доверенного лица священника Габриэля Гоццано, конгрегация урсулинок была освобождена от принудительного превращения в закрытую монастырскую структуру подобно движению бегинок и других религиозных обществ. Как ни странно, праведная репутация Анджелы и аргументы Гоццано в данном случае оказались достаточно убедительными. Ранняя Церковь не знала ни мужских, ни женских монастырей, и конгрегация святой Урсулы просто повторила ее историческое прошлое.

Общество Святой Урсулы существовало до 1810 г., его сестры были благодарны за то, что Церковь позволила им хранить целомудрие в миру, разрешая жить вместе с родственниками, соседями и нуждавшимися обездоленными, служению которым они посвящали жизнь.

[306]

Церковь оказалась вовсе не столь снисходительной к англичанке Мэри Уорд, всесторонне образованной клариссинке – сестре ордена Святой Клары, замечательному воспитателю и педагогу. В 1609 г. Мэри основала европейскую сеть школ, созданных по образцу иезуитского колледжа в городе Сент-Омер. Все преподавательницы этих школ были мирянками, членами Института Блаженной Девы Марии. Отделения Института были созданы в нескольких европейских городах, и к 1631 г. он уже объединял около 300 членов. В отдельных школах, действовавших под его эгидой, обучались сотни учащихся, причем в некоторых из них детям из бедных семей разрешалось учиться бесплатно.

«Представляется, что женский пол должен был бы и может… совершать нечто выходящее за рамки обыденности», – писала Мэри.

Мы также стремимся… посвящать себя по мере наших скромных возможностей тем деяниям христианского милосердия по отношению к нашим ближним, которые не могут совершаться в монастырях[307].

Девочки, как и мальчики, изучали религию, латинский, греческий и французский языки, местные языки и математику. Кроме того, девочек учили вышиванию, вязанию и музыке, а еще они вместе с мальчиками принимали участие в драматических постановках на латыни. Такая программа обучения отражала взгляды Мэри на женское образование. Признавая руководящую роль мужчин в семье и Церкви, она, тем не менее, была уверена в том, что женщины могут делать «все остальное».

В чем мы настолько ниже других существ, что о нас говорят «всего лишь женщины»? Почему вам в голову приходят именно эти слова – «всего лишь женщины», как будто мы во всех отношениях ниже некоторых других существ, которые, как я полагаю, являются мужчинами? Что, позволю себе заметить, вовсе не соответствует истине[308].

В числе других соображений, разделявшихся Мэри, следует отметить ее убеждение в том, что женщины могут вести целомудренный и благочестивый образ жизни вне монастырских стен, избирать «мать настоятельницу», одеваться в скромную мирскую одежду, а не в свойственные монахиням одеяния, и жить вместе в миру.

Эти соображения были достаточно опасными, и Церковь повела наступление как против Института Блаженной Девы Марии, так и против вызывающе приземленной Мэри. В 1631 г. была издана папская булла, запретившая – а на деле убившая – Институт, изгнав его триста преподававших сестер обратно в Англию. Что касается Мэри Уорд, ее ждала еще более печальная судьба: Мэри обвинили в ереси и ненадолго заточили в мюнхенский женский монастырь[309].

Меры, принятые Церковью в отношении Мэри Уорд, стали уроком для всех благочестивых женщин, соблюдавших целибат. Если они тоже были независимы, решительны, честолюбивы и мудры, их добродетель подвергалась сомнению – такая же судьба постигла целомудренных бегинок. Мотивы их деятельности также были поставлены под сомнение, их вклад в помощь обездоленным не был оценен по достоинству, над их достижениями глумились, общины их были разогнаны или их участниц заключили в монастыри. Как ни странно, в монастырях нередко имели место именно те последствия, которых так опасалась Церковь, а сестры, жившие вне монастырских стен, их тщательно избегали. Как мы увидим дальше, рассматривая судьбу женщин, заточенных в монастыри против собственной воли, требовавшийся от них принудительный целибат часто был главной задачей тех, кто восставал против такого положения вещей.