псевдоличности, — но ты же мне напомнишь? — спросил я, — ты же не забываешь ничего?

— У меня абсолютная память! — горделиво провозгласила Зоэ.

— Ну и ладушки, — подумал я, — договорились значит, напомнишь.

Пока я общался с Зоэ, генерал общался с сестричкой. За это время он успел отпустить ей пару комплиментов. И не просто комплиментов, а комплиментов весьма двусмысленных.

Но, следует отметить, никакого негатива в связи с этим не последовало, напротив, сестра мило так порозовела, и характерным жестом поправила волосы, неотрывно глядя на героическую физиономию бравого генерала своими огромными влажными глазами.

— Ну, прямо трепетная лань, прости господи, — внезапно выдала псевдоличность.

— Ты никак уже ревновать научилась? — поддел её я, — и в господа уверовала?

— Да с тобой поведёшься, и не тому научишься, — мысленно вздохнула обитательница импланта, — и верить во всякое начнёшь…

— Адаптируешься, значит, к нашей непростой жизни, — хмыкнул я.

Ответа не последовало. Зоэ утихла, наверное она погрузилась в осмысление происходящих с ней внутренних изменений.

— А как он тут оказался-то? — уже гораздо мягче, но всё ещё поглядывая на меня с некоторой опаской, спросила сестра.

— Дашенька, — всё таким же глубоким ласковым голосом обратился генерал к сестре, — это государственная тайна.

— Да? — в голосе красавицы сквозило лёгкое недовольство, — меня по головке за это никто не погладит. Посторонний в палате — это злостное нарушение режима.

— Ну, — генерал улыбнулся в усы, — ты же знаешь, что моему здоровью это никак не повредит.

Женщина ничего не ответила, только покраснела ещё больше, смущённо бросая взгляды из-под пышных ресниц на Пронина. Пронин же выглядел, как кот, уже подобравшийся к сметане и готовящийся её продегустировать.

Между ними, разве что искры не проскакивали. Я даже на мгновение почувствовал себя лишним.

Но тут генерал ещё раз посмотрел на кристалл, лежащий на его ладони, и стал немного серьёзнее. То есть перешёл к тому, зачем он позвал сестричку:

— Дашенька, а принеси нам проектор, — глядя на неё он состроил умильно просительную физиономию, чем поверг меня в бесконечное изумление. Раньше я даже представить не мог бы подобного выражения на его лице. А вот поди ж ты…

— И чайку, если можно, — это я, осмелев, напомнил о своём существовании.

Оторвав влюблённые глаза от генерала, красавица царственно ответила на мою нижайшую просьбу:

— Хорошо, только не всё сразу, — и, уже было собравшись выходить из палаты, снова обратилась к Пронину:

— А как зовут этого, — она кивнула в мою сторону, при этом не отрывая глаз от генерала, — посетителя?

— Меня зовут Андрей, — почему-то немного осипшим голосом представился я.

Она ещё раз глянула на меня и, всё-таки, улыбнулась:

— Очень приятно, — она даже удостоила меня оценивающим взглядом, — а меня — Дарья Дмитриевна, — потом посмотрела на генерала, перевела взгляд на меня, и добавила, — хотя, можете обращаться ко мне «Даша», — генерал утвердительно кивнул, как бы одобряя её слова.

— Я сейчас, — она ещё раз лучезарно улыбнулась Пронину, и у меня сложилось впечатление, что о моей персоне она уже забыла. Но это легко проверить. Если чаю она не принесёт, то да, действительно забыла и всё её внимание поглощено пациентом. Да, профессиональный подход к делу, однако.

Меньше, чем через пять минут она вошла в палату с небольшим кейсом, и, глядя в глаза протянула его генералу.

Генерал, кстати, даже взяв в руки этот кейс, не отрывал взгляда от глаз красавицы ещё секунды, наверное, две.

— Дело серьёзное, вдруг раздался в моей голове голос Зоэ, — взаимная любовь налицо. Страстная при этом.

— Пропал генерал? — подумал я.,

— Очень похоже на то, — Зоэ явно веселилась. Хотя, следует признать, что повод, по которому я у генерала оказался к веселью не располагал. Совершенно не располагал.

Но генерал нашёл в себе силы на некоторое время вернуться к реальности, и, выпав из мира любовных грёз с явной неохотой проговорил:

— Дашенька, оставь нас, — и немного виновато посмотрел на неё, — это дела служебные…

— Ага, государственная тайна? — мелодично поинтересовалась женщина.

— Точно, будь она не ладна, — согласился генерал.

— Так что, и чаю не попьёте? — она бросила взгляд в мою сторону, чуть приподняв левую бровь.

— Ты смотри, — подумал я, — не забыла.

Генерал ответил на этот вопрос:

— А вот чаёк с печеньками принеси, — он ласково посмотрел на Дарью Дмитриевну, — не помешает. Мы пять минут подождём…

Просмотр роликов занял у нас достаточно много времени.

Когда генерал смотрел на процесс того, как господин Скуратов-Бельский пытался выжать из меня информацию, он чуть не чаем не поперхнулся. Раза три, наверное. Один раз даже поперхнулся, да, вдобавок к этому ещё и печенькой подавился. Пришлось его по спине стучать…

Просмотрев часть, посвящённую моему пребыванию в пыточной, он долго и недоверчиво на меня смотрел, а потом не выдержал и спросил:

— И что помогло тебе остаться целым после всего этого?

— Расскажу, — ухмыльнулся я, — потом, это не главное.

— А что главное? — как-то машинально спросил Пронин, уже думая о чём-то своём. Было видно, что все шестерёнки в его голове начали вращаться с бешеной скоростью. Генерал оценивал и анализировал увиденное. Он, похоже, начал понимать, что да, заговор имеет место быть. И это, как бы ему не хотелось этого, факт. Да, это факт, а не параноидальный бред одного провинциала.

— Так кто ж его шеф? — и он испытывающе на меня посмотрел.

— Продолжим просмотр, — я ушёл от ответа. Я хотел сполна насладиться тем моментом, когда разведчик своими глазами увидит, кем именно является этот самый шеф и насколько всё это серьёзно.

И как он отреагирует на то, что времени то у нас всего ничего. Каких-то три дня. А может и трёх дней у нас нету. В общем… подобрался к нам с тыла жареный петух, и уже готов клюнуть наши нежные ягодицы вострым клювом…

Глава 27

К императору

Когда экран проектора погас, генерал со страдальческим вздохом отвалился на спинку стула.

— Ну как, впечатляюще? — поинтересовался я, разглядывая его посмурневшую физиономию.

Немного посидев таком задумчивом оцепенении, он наконец вскинулся, открыл глаза, и сказал:

— Всё не так уж и плохо, как я опасался… — вроде как обнадёживающие слова, но прозвучали они с характерной похоронной окраской, что меня, надо сказать, несколько удивило.

Но продолжение фразы расставило всё на свои места:

— Да, — продолжил Пронин, — всё гораздо, гораздо хуже… — о пять впал в задумчивость.

Я решил пока его не тормошить. Очевидно, что для принятия адекватного решения ему необходимо сначала переварить полученные сведения. На переваривание у него ушло не так много времени, по моим ощущениям, не более пяти минут.

Наконец