— Я отведу госпожу Андо к выходу, — негромко сказал он, не смея поднять на меня взгляд.

— Я догоню вас, — резко ответила я, игнорируя его протест. Повернувшись к Камиши, я твердо взглянула прямо ему в лицо, на котором расцвела презрительная усмешка. Такая, же как у Вибера… — Вы подсыпали наркотик в курительную смесь? Зачем?

— Мне это выгодно, — просто ответил он, без тени былого лицемерия. — Теперь у меня будет способ воздействия на молодых наследников, ведь это такое позорное пятно на их репутации… И не переживайте, я одним щелчком пальцев смогу распустить любой слух, если не смогу получить необходимого расположения. Жаль, что только у вас хватило ума отказаться. Вы были бы очень ценным… другом.

— Я смотрю, своей репутацией вы совсем не дорожите? Интересно, что скажут в гвардии, если я случайно расскажу своему брату о том, что вы тут устроили.

Но моя угроза лишь рассмешила его.

— Поражаюсь вашей наивности, моя милая, — он утер несуществующие слезы смеха. — Неужели вы думаете, что у меня нет покровителей, которые спонсируют мои исследования и решают некоторые юридические нюансы?

Теперь его ухмылка превратилась в устрашающую плотоядную гримасу.

— К тому же, мне же надо как-то проверять воздействие валаптисового экстракта на людях, прежде чем предлагать свой товар моим постоянным клиентам.

Я отпрянула от него, отступая назад с каждым шагом настолько, насколько мне позволял неудобный наряд.

— Надеюсь, вы отлично провели вечер, госпожа. Буду рад вновь видеть вас в гостях, — донеслись до меня брошенные в след слова, когда я свернула за угол.

Я быстро шагала, ища злополучную дверь, в которой должны были остаться другие сокурсники. Поиски вскоре увенчались успехом — сладкий запах валаптиса уже было слышно даже снаружи. Внутри помещения стоял полумрак и небольшое марево розоватого дыма, от которого я почти сразу закашлялась.

Когда слезящиеся глаза привыкли к темноте, я увидела на том самом низеньком столике изящную высокую стеклянную колбу, из которой поднималась металлическая труба с расходящимися, словно хоботы, гибкими трубками. Сверху клубился розоватым полотном дым. Чем ближе я подходила к столу, тем больше слезились глаза, раздражаемые валаптисом. Но дальше меня ждало куда более неприятное зрелище.

Понять, что все присутствующие уже успели насладиться предложенным «десертом» Камиши, было не сложно. Царящий разгул приводил в оцепенение. Кто-то из молодых арраканцев, мне было сложно разглядеть — Ниоши это был или Кай, делал глубокую затяжку, вульгарно развалившись на диване. Оба парня сидели вызывающе близко друг к другу. Джасс, прикрыв глаза от наслаждения, ласкал свою же сестру по внутренней стороне бедра, а она и не сопротивлялась, уставив затуманенный взгляд куда-то в потолок. Нара зачем-то гладила Бьянку по распущенным волосам, будто расчесывая их, что-то бормоча при этом, а та истерически смеялась и, вытянув руки перед собой, хотела схватить видимых одной только ей бабочек. Останцы безудержно смеялись, водя руками по воздуху, пытаясь из густого марева что-то вылепить, как и из глины. Рамир пытался сделать колечки из дыма. Юн обжимался с Нарой, каждый из них, после глубокой затяжки, почти соприкасался губами, выдыхая дым прямо друг другу в рот.

Я так и замерла с округлившимся глазами, наблюдая на происходящим. Праведный гнев на Камиши за то, что он воспользовался нами, как лабораторными крысами, переполнял меня. Я надеялась, что получится хоть кого-то привести в чувства, чтобы это безумие обернулось просто страшным сном, который забудется с первыми лучами солнца. Но сковавший тело страх не дал сдвинуться с места, приблизиться хотя бы на шаг к кушеткам, заставлял давиться от собственной брезгливости и беспомощности…

— А, крестьяночка, — я не сразу заметила сидящую на полу Аду. Налитые синевой белки чуть сияли в приглушенном свете, а в расширенных зрачках мерцали розоватые отблески. — Неужели передумала и решила присоединиться…

Схватив ее за руку, я резким движением подняла набелитку на ноги. Она легко подалась мне, словно она была огромной тряпичной куклой. По телу волнами пробегала сильная судорожная дрожь.

— Что ты делаешь… — причитала Ада, пытаясь вырваться, пока я силком тащила ее наружу. — Отпусти!

Она еще раз дернулась, и вырвала запястье из моей хватки, и теперь недовольно осматривала меня таким же затуманенным взглядом, как и у Каталины.

Пока Ада вырывалась, высокий воротник ее кафтана слегка расстегнулся, оголив шею. Мой взгляд невольно упал на нее, и мне показалось, что там было что-то вроде шрама, однако Ада тут же быстро застегнула воротник, не дав толком ничего рассмотреть. Теперь девушка снова взирала на меня полным негодования взглядом.

— Почему ты согласилась на это? — я была взволнована и не скрывала своего раздражения.

— Ну а почему нет? — она пожала плечами. — Тем более этот кальян довольно необычный, но приятный… Зачем мне отказываться от возможности… наладить отношения с арраканским Домом?

— Ты разве не думала, чем это может обернуться? Вам там наркотик в табак подмешали, ты разве не заметила, что происходит? — я уже даже не стала сдерживать себя — я почти орала на Аду, пытаясь достучаться до нее. — Мне казалось, ты достаточно умна, чтобы не вляпаться в проблемы. Или ты думаешь, что на оргии, что там намечается, с тобой ничего не случиться?

Казалось, мое упоминание наркотика, начало немного отрезвлять ее. Или, может дело сделал свежий воздух, но теперь она сфокусировала бегающие одурманенные глаза на мне.

— Я Адилия-шехзаде Набелит, — процедила она властно и торжественно. — Никто ни в этом городе, ни за его пределами не посмеет меня и пальцем тронуть, не боясь гнева моего отца, падишаха Рушана, пятого своего имени…

— Ты дура? — прервала я ее. — Думаешь, твое имя спасет тебя, если тебя возьмут силой? Или, может, твой отец прячется за углом и лично придет тебе на выручку? Твоего бугая я тоже что-то рядом не вижу. Ты одна. Ты беззащитна. У тебя совсем страха нет, раз ты соглашаешься на такие авантюры в незнакомом тебе доме у незнакомого человека?

Я кивнула в сторону комнаты, из которой в открытую дверь на террасу клубами сочился сладостный дым валаптиса. Незаметно в мои уста прокрались сказанные мне Александером слова, и я закусила губу, поймав себя на этом.

Ада уставилась на меня с искренним недоумением.

— Что с тобой не так? — она прищурилась, будто пытаясь понять — шучу я или нет. — Ты же дочь Великого Дома. Наша участь была предрешена в тот момент, когда мы появились на свет, и наш удел — быть пешкой. Или твой сервитуарий не учил, что благородной даме полагается быть кроткой, послушной и учтивой?

— Меня учили быть рассудительной и руководствоваться