Я кивнула и накинув на плечи пушистую теплую шаль вышла на улицу, которая действительно была живописной. Вся украшена цветами, очевидно, их сначала выращивали в теплицах и потом высаживали на грядки, поскольку была весна, а тут такое количество уже цветущих растений. Красивые, ярко выкрашенные, будто кукольные дома создавали невероятно уютную картину, на которую хотелось смотреть не переставая.

Пройдя вниз по вымощенной камнем дороге, минуя два дома, я оказалась возле особняка Алекса и увидела его самого, сидящего на небольшой террасе за столиком и попивающего вино.

— Вот это да, Катрин, я думал ты уже в постели и видишь десятый сон, — он встал, поприветствовав меня. — Посидишь немного со мной?

— С удовольствием, — усаживаясь напротив него проговорила я.

— Как тебе здесь?

— Необычно, но очень красиво. Ты сам знаешь, у нас все совершенно иначе.

— Скучаешь?

— Стараюсь не думать.

— Ничего, пройдет время и ты привыкнешь. У нас здесь хорошо, не может не понравиться.

— Алекс, а ты надолго здесь? Габриель говорил, ты переведен в Берлин.

— У меня две недели отпуска, потом уеду.

— А можно мне с тобой? Когда я знаю, что ты рядом, то не чувствую себя такой одинокой.

— Катрин, у меня там служба, я не смогу быть рядом все время, а здесь семья Ганса, они помогут тебе. И, кроме того, ты в положении, а сейчас такое время, что лучше быть подальше от Берлина.

— Я знаю. Я сниму там квартиру и найму служанку, а ближе к родам вернусь сюда, обещаю. Мне просто нужно немного войти в колею, понимаешь? Габриеля рядом нет, а ты единственный близкий мне человек.

— Хорошо, если уж так хочешь, — усмехнулся Алекс и сделал глоток вина. — Только вести себя тише воды, ниже травы, ты теперь немка, этого не нужно забывать. Бунтарскую русскую кровь придется попридержать в узде. А то Габриель мне голову оторвет, если с тобой что-либо случится.

— Обещаю блюсти образ чопорной немки, господин офицер.

— Ох, Катрин, мало верится, — расхохотался он.

— Нет, я серьезно, Алекс, я обещаю, что с моей стороны все будет хорошо, — вставая из-за стола проговорила я, — пойду уже, холодно становится.

— Катрин, — окликнул меня Алекс, когда я, укутавшись в шаль, стала спускаться по ступенькам, — я рад, что ты здесь.

— Я тоже, — улыбнувшись, ответила я и направилась по вымощенной камнями дорожке к себе домой, всем телом ощущая, что Алекс провожает меня взглядом.

Две недели пролетели незаметно для меня. Я изучала традиции народа, обычаи семьи, гуляла по городу в сопровождении Алекса и потихоньку свыкалась с мыслью, что, возможно, в этом уголке мира и пройдет моя жизнь.

Когда пришло время ехать в Берлин и я уже стояла в прихожей с чемоданами в ожидании Алекса, Ганс и Грета разразились рыданиями:

— Дочка, ты только не задерживайся там надолго, ребеночка надо беречь, здесь ваш дом и лучше было бы, если бы вы не уезжали. В Берлине неспокойно.

— Я вам обещаю, ближе к родам я обязательное вернусь назад. Но сейчас я хочу посмотреть этот город, пока еще не превратилась в неповоротливую корову, — я обняла стариков и улыбнулась.

— Ну что же скажет господин фон Вольф, если узнает, что мы тебя отпустили?

— Не переживайте, господин фон Вольф знает, что мне перечить нет смысла, поэтому если кто и будет виноват, то только я одна.

В этот момент входная дверь открылась и на пороге появился Алекс:

— Доброе утро. Ты уже собралась? Можем ехать?

— Да, — еще раз обняв управляющего и его жену я направилась за ним к машине.

Всего через пару часов наш самолет приземлился в Берлине.

— Я снял тебе квартиру в одном доме со мной, даже на одной площадке, — проговорил Алекс, пока мы ехали на машине к месту, где будем жить. — Большую часть времени я буду проводить на службе. Но все равно мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты рядом.

— Спасибо. Я не слишком навязываюсь тебе?

— Нет, не переживай. Ты мне близкий человек, Катрин.

— Это потому, что я похожа на твою жену или потому, что я с Габриелем? — я наконец задала ему вопрос, который мучил меня уже давно.

— Нет. Я не отрицаю, что ты произвела на меня впечатление тем, что очень похожа на Еву в юности. Но здесь что-то другое, ты родственная душа, я не знаю, как это объяснить. А насчет Габриеля. Будь я хотя бы наполовину так настойчив, как он, возможно, ты сейчас носила бы моего ребенка.

Последние свои слова он произнес с еле уловимой грустью, и я поняла, что его чувства ко мне отнюдь не назовешь опекой. Хоть ради друга он и держал их при себе.

— Да, пути господни неисповедимы, так говорила моя бабушка, — промолвила я и повернулась к окну, наблюдая за мелькающими за ним зданиями и погружаясь в свои мысли. Нужно было абстрагироваться от всей этой амурной темы, поскольку впереди предстояла еще работа, не менее важная, чем в России. Передать документы это было одно, но вот с той частью, где нужно было отравить этого высокопоставленного немца, могли быть трудности и трудности.

— Ты хотела нанять служанку? Может тебе помочь подобрать кого-то? — прервал ход моих мыслей Алекс.

— Нет, я подумала, что справлюсь и сама, мне не привыкать. Я же не царевна какая-то, что не смогу себе утром приготовить чашку чая или суп на обед. Я не очень уютно чувствую себя, когда кто-то крутится вокруг меня и делает всю работу по дому. Это как-то, не по-нашему.

— Катя, — он иногда так все еще называл меня. — Ты не пойми неправильно, но ты должна жить согласно статуса жены офицера из такого знатного рода, как фон Вольф. Просто потому, чтоб не возникало вопросов, понимаешь?

Я совершенно об этом не подумала. Эти их статусы и прочая мишура, мне было это все чужим, к этому я никак не могла привыкнуть, поэтому, поморщившись, ответила Алексу:

— Хорошо, найди мне кого-нибудь.

— Ты обиделась? — беспокойно спросил Алекс.

— Нет, что ты, я все понимаю. Мне нужно учиться еще и учиться всему, чтоб сойти за немку.

— Будь ты дома, это не понадобилось бы, но здесь, в Берлине,