вымолвить не могла, так поджилки тряслись. Она меня до дома проводила.

– Как она выглядела?

– В зеленом платье, решительная, с таким приятным голосом – хрипловатым, будто кошка урчит.

Значит, письмо в ящик подбросила все-таки керляйн Инджи?

– Да нет, женщина, которая была в доме у келер Вермиттерин?

– Красивая. Коса светлая, до лопаток. Лицо бледное, а губы яркие, – Петра сжалась от воспоминаний. – Платье дорогое, темное. А на груди брошка – золотая муха с красными глазами.

– Муха? Или пчела? – не сдержался Юрген.

– Пчела. И камешки у нее на голове словно капли крови, – подтвердила Петра. – Керр детектив, я ведь деньги взяла, но не отработала. Получается, я их украла? – замялась девочка. – Я потом хотела вернуть, честно-честно, но снова идти в тот дом было так жутко и… стыдно.

– То, что ты взяла чужие деньги, конечно, плохо. Но думаю, старушка на тебя не в обиде.

– Тогда я к ней сегодня зайду, – обрадовалась Петра. – Извинюсь.

– Не стоит. Келер Вермиттерин… уехала, да. На лечение. Надолго. Считай, что она оставила тебе рождественский подарок, – керр Гробер встал. – Спасибо за разговор. Вы нам очень помогли.

Келер Роутен проводила их до двери. Младенец, которого она держала на руках, сонно зевал и недовольно морщил нос.

– Мне очень неловко, – оправдывалась женщина. – Какой позор! Я никогда не думала, что Петра… Я серьезно поговорю с дочерью.

– Не надо, – осадил ее керр Гробер. – Девочка и так пережила сильнейшее потрясение, не стоит лишний раз напоминать ей о случившемся. Ваша дочь – умница, она нам очень помогла.

* * *

Апперфорт, шумный, похожий на бурлящий котел накануне Нового года, в начале января погрузился в сонное оцепенение.

Лениво тянулись по улицам тележки водовозов и подводы с углем. Брели рассыльные из булочных, бирштубов и портняжьих мастерских, доставляя заказы зажиточным горожанам, не утруждавшим себя походом по лавкам. Мальчишка-газетчик уныло вещал про прошедшую на рождественские праздники выставку ледяных скульптур. Если выставка оказалась самым значимым городским событием, похоже, минувшая неделя не отличилась ничем выдающимся. Неудивительно: перед Рождеством затихали даже отпетые негодяи, не желая гневить небеса и портить светлый праздник.

Неудобный вопрос прозвучал на полпути к отделу.

– Керр Юрген, признавайся, ты знаешь, о ком говорила Петра?

– Брошь, – удрученно отозвался стажер. – Пчела с рубинами. Я недавно подарил ее Катрин Хаутеволле.

– Встречаешься с девицей, которую мы спасли из логова вивисектора? – керр Гробер хмыкнул.

– Да. А что? – вскинулся стажер.

– Ничего, – миролюбиво отозвался Луцио. – Не запрещено.

– Это наверняка обычное совпадение! Зачем Катрин убивать келер Вермиттерин? Зачем вообще приходить к ней?

– Ты так оправдываешься, будто уверен в ее вине. – Юрген осекся, и керр Гробер продолжил: – Я понимаю, что ты тревожишься за честь дамы сердца. Более того, вероятно, тревожишься напрасно. У нас в городе сотни смазливых керляйн, чьи отцы и мужья могут позволить своим женам и дочерям драгоценную брошь.

– Но вы все равно проверите Катрин?

– Скорее, уточню при случае, чем она занималась в упомянутый день, – беспечно отозвался Луцио. – Для общего спокойствия.

Пока они добирались до отдела, Юрген даже развеселился. И правда, с чего он решил, что опасной гостьей келер Вермиттерин была именно Катрин? Та поздно покинула Юргена накануне и, как любой счастливый человек, не обремененный долгами и службой, вероятно, предпочла нежиться в своей постели, а не разгуливать по городу, убивая старух.

В вестибюле царило неожиданное столпотворение. Керр Рум при молчаливой поддержке Морица объяснялся с офицером из участковой полиции. За спиной командира хмурились еще четверо коллег из смежного ведомства, должностью пониже. А между «соседями» ждал отец Катрин.

Держался керр Хаутеволле с привычным достоинством, и в голубых глазах читалось недоумение: как это он очутился в окружении подобных людей? А еще уверенность, что недоразумение скоро разрешится и все причастные принесут извинения.

– Керр Хаутеволле? – окликнул его Юрген.

Управляющий мануфактуры скользнул по стажеру презрительным взглядом и не ответил. В этот момент Лабберт наконец о чем-то договорился с офицером, и конвоиры повели арестованного в «свинарник».

Луцио перехватил керр Раттенсона.

– Что за суета?

– Пока вы где-то бродите, мы тут Куратора ищем, – буркнул Мориц, но тотчас же смягчился. – Один из задержанных заговорил. За беспорядками действительно стоял профессор Штайнер.

– И?

– Судя по всему, Куратор не слишком честно поступил с работягами, и они на такой случай подстраховались, выяснив имена нескольких связанных с ним людей. Среди них оказались довольно известные личности: керр Бладзауге, керр Штунгер, керр Пшатер и, – Раттенсон неприятно, по-крысьи улыбнулся, глядя в спину задержанного, – керр Хаутеволле.

Глава двадцатая

– Уверен, что тебе нужно принимать участие в допросе?

Керр Гробер оторвался от изучения бумаг в папке и внимательно посмотрел на напарника.

– В университете у нас было несколько практических занятий, – стажер притворился, что не понимает причину внезапной заботы обер-детектива. – Конечно, опыта у меня маловато, но я постараюсь не мешать.

– Не в этом дело, – сердито отмахнулся Луцио.

«А в том, что керр Хаутеволле – отец Катрин», – мысленно продолжил Юрген. Пусть обиженные Куратором зачинщики и выдали с десяток имен, управляющий мануфактуры оказался чуть ли не единственной ниточкой, ведущей к профессору Штайнеру, крючком, на который детективы собирались выловить хищную рыбу.

Керр Гробер пару мгновений сверлил стажера взглядом, вздохнул.

– Как знаешь.

Дальше тишину разбивал только шелест перелистываемых страниц и тихое гудение маналампы – единственной примечательной вещи в комнате, которую правильнее было бы назвать каменным мешком. Голые, болотного цвета стены без окон. Холодный пол. Железный стол с кольцами наручников, два колченогих стула: на одном ерзал, пытаясь устроиться поудобнее, детектив-инспектор.

Дверь отворилась, впуская управляющего мануфактурой под конвоем двух големов и Дидрича, которого отозвали из коммуны Таубер. Несмотря на проведенную в камере ночь, керр Хаутеволле выглядел неплохо, разве что слегка помятым. Прическа растрепалась со сна, справа волосы топорщились, будто их лизнула корова. Несвежая рубашка была расстегнута на верхнюю пуговицу, галстук отсутствовал, как и обувь, и задержанный зябко поджимал пальцы.

Управляющий сощурился – светильник за спиной керр Гробера бил входящим в глаза. Не дожидаясь приглашения, уверенно уселся за стол. На Юргена он даже не взглянул, прекрасно понимая, кому принадлежит дирижерская палочка в сегодняшней партии, и стажер украдкой перевел дух.

Несмотря на браваду, в присутствии отца Катрин молодой человек ощущал себя неуютно, опасаясь упреков в обманутом доверии – несправедливых, но оттого не менее обидных.

Дидрич собрался пристегнуть наручники, но Гробер остановил его, жестом приказал выйти. Обер-детектив дождался, пока коллега удалится, и начал допрос.

– Думаю, вы понимаете, почему оказались здесь, керр Хаутеволле?

– Я не являюсь одаренным и требую, чтобы мной занималось гражданское следствие.

И троюродный братец-прокурор,