который всеми силами постарается затянуть дело, а после и вовсе развалит его.

– Да, вы не одаренный, – согласился Луцио. – Но, боюсь, разговаривать, керр Хаутеволле, вам придется именно с первым особым отделом. Параграф пятнадцать пункт два Уголовного кодекса устанавливает, что в случае, когда преступление затрагивает интересы одаренных, при согласии местных органов самоуправления оно может быть переведено под юрисдикцию первого отдела. Ознакомьтесь, пожалуйста, с распоряжением, подписанным ландтагом.

Обер-детектив вытащил из папки лист с печатями, подвинул к задержанному. Управляющий мануфактурой брезгливо взял документ, с десяток минут, хмурясь, вчитывался в строки. Не обнаружив лазейки, вернул бумагу, сложил руки.

– Я требую присутствия защитника.

– Обязательно, керр Хаутеволле, обязательно, – Луцио доверительно наклонился вперед. – Когда объявят официальное расследование. Пока же я предлагаю поговорить без ремарок и протоколов, по-дружески, так сказать.

Задержанный скептически приподнял бровь, не проникшись доброжелательностью собеседника, и керр Гробер укоризненно вздохнул.

– Хорошо. Тогда говорить буду я, а вы послушаете и, может быть, захотите дополнить.

Луцио взял лежащий сверху лист.

– Предполагаю, год, максимум полтора назад ваше загородное имение в Лордихте посетил один человек. Был ли это сам профессор Штайнер или некий поверенный, представляющий его интересы, не имеет значения. Важно лишь то, что вы заключили сделку.

Обер-детектив-инспектор перебрал бумаги.

– Легко догадаться, что ему требовалась не разовая партия, а регулярные поставки манакамней. В настоящий момент первым отделом совместно с экономическим комитетом проводится проверка в подконтрольной вам мануфактуре. Полагаю, мои коллеги обнаружат недостачу государственного заказа и подложные отчеты.

Луцио взял паузу.

– А теперь первый вопрос, керр Хаутеволле. Для чего профессору Штайнеру потребовалось огромное количество манакамней?

– Понятия не имею, о чем вы, – не повел бровью управляющий.

– Тянем время? Ваше право, – равнодушно согласился обер-детектив. – Продолжим беседу. Аппетиты керр Штайнера росли. Как назло, в столичном экономическом комитете начались чистка и перестановки, и новый ревизор вряд ли бы закрыл глаза на ваши махинации. Но есть такая поговорка: «Война все спишет». Война – или в данном случае бунт?

– Пытаетесь обвинить меня в организации беспорядков?

– Что вы, ни в коем разе! Но, согласитесь, волнения и погромы пришлись весьма кстати. Если бы забастовщики действовали по первоначальному плану и попытались захватить сад манакамней, вы бы получили прекрасное оправдание. Да, – Луцио резко сменил тему, – вы не находите, здесь довольно прохладно? Как насчет того, чтобы немного нам помочь, тогда разговор завершится быстрее?

Керр Хаутеволле сердито поджал губы. Юргену, одетому по всей форме, и то было зябко. Каково же должно приходиться задержанному в легкой батистовой сорочке?

– Продолжим о совпадениях. В январе прошлого года на неофициальном собрании на големной мануфактуре в Копперфалене убили восемь уважаемых лидеров профсоюза, составляющих абсолютное большинство в совете. В этом деле было сразу несколько странностей. Во-первых, все жертвы принадлежали к одной фракции, ратующей за мирное урегулирование конфликтов между ландтагом, управляющими и рабочими. После выборов перевес сместился в сторону радикалов, что в конечном итоге и привело к недавним беспорядкам.

Взгляд Луцио заледенел.

– Во-вторых, убийцей оказался сотрудник первого особого отдела, и стражи правопорядка занимались подмоченной репутацией и внутренними проверками, а не выяснением подробностей биографий убитых и их гражданских позиций. Вы ничего не хотите дополнить?

– Скажу одно: вам нужно лучше следить за своими сотрудниками.

– Послушай меня, сволочь! – Луцио вскочил и стукнул ладонями по столу. – Рано или поздно мы докопаемся, что взаправду случилось в ту проклятую ночь, и если ты к этому причастен, я добьюсь того, что твою лживую тушку сдадут на опыты и выпотрошат, а останки превратят в удобрение!

Керр Гробер уселся обратно на стул и продолжил с неестественным спокойствием. Юрген заподозрил, что вспышка гнева была наигранной.

– Есть еще одна любопытная информация. Нам известно, что ваша мануфактура – постоянный меценат обители Божьих дочерей в коммуне Таубер.

Луцио блефовал. Подтверждения связи профессора Штайнера, управляющего садом манакамней и обители у первого отдела не было. Не считать же таковым совпадение, что один из жителей видел усатого мужчину, чем-то похожего на керр Фенфарера, шофера семьи Хаутеволле!

– С каких пор занятие благотворительностью стало преступлением?

– Что происходило в обители?

– Понятия не имею, – управляющий мануфактурой быстро осознал, что допустил ошибку, и снова закрылся. – Я атеист. К Церкви всегда относился уважительно, как к структуре, способной успокоить людей, подарить им надежду, но, честно говоря, меня не привлекает вера, благо сейчас человек сам решает, как молиться Богу и молиться ли вообще, – керр Хаутеволле прищурился. – Послушайте, может, вы все-таки просветите, по чьим доносам я задержан? Хотя не трудитесь. Полагаю, меня оклеветали керр Кватшкорф и керр Швечлинг. Я как-то отказал этим неуважаемым людям в приеме на работу, подозревая в непорядочности, и был прав: с тех пор они не упускают возможности замарать мое доброе имя.

Луцио аж присвистнул, восхищенный наглостью собеседника.

– Керр Хаутеволле, вы рассудительный человек. Что же вас подвигло заключить союз с безумцем? Деньги? Да, оклад управляющего мануфактурой не сравнить с содержанием директора крупного банка, но все-таки он достаточно велик, чтобы не размениваться на дешевые махинации. Власть? Насколько я знаю, три года назад вы баллотировались в ландтаг, но не набрали нужного количества голосов. В чем причина, керр Хаутеволле?

– Если это все, что вы собирались мне рассказать, полагаю, вам следует позвать своих коллег. Хочу вернуться обратно в камеру.

Луцио покачал головой.

– Последний вопрос, если позволите. Где сейчас Катрин?

– Какое вам дело до моей дочери?! – нахмурился керр Хаутеволле. – Она не имеет отношения к управлению садом манакамней. При всем желании вам никак не притянуть ее по вашим надуманным поводам.

– И все же у меня есть ордер на ее арест.

Детектив вытащил из папки очередной документ, придвинул к заключенному, предлагая ознакомиться. Для Юргена наличие ордера также стало неприятным сюрпризом.

– У нас есть веские основания подозревать, что Катрин причастна к убийству келер Вермиттерин.

Управляющий мануфактурой побелел. Юргену даже показалось, тот вот-вот лишится сознания.

– … – одними губами прошептал керр Хаутеволле.

– Простите, не расслышал.

– Ее нельзя трогать. Нельзя. Иначе она погибнет.

– Керр Хаутеволле, успокойтесь. Может быть, мы все-таки поговорим открыто? – В голосе Луцио прорезалось живейшее участие, и Юрген снова изумился, с какой скоростью напарник меняет маски.

Ссутулившийся управляющий словно постарел лет на десять. На лице в мучительной борьбе отчаяние сменялось упрямством. Наконец керр Хаутеволле спросил:

– Разве вы не пошли бы на все, чтобы спасти жизнь дочери?

– Полагаю, что да, – осторожно, боясь спугнуть внезапную откровенность, согласился Луцио.

– Катрин… с самого рождения была чахлым ребенком. Лекарства, целебные грязи и соли – все эти средства замедляли болезнь, но не излечивали ее. В конце концов дочь настолько ослабла, что