– Давайте сделаем так: буквально через несколько дней мыпереведем вас в платную палату люкс. Там двойные двери, замки. Эту палату мыдержим для состоятельных больных. Судя по всему, вы таковой являетесь. Если бывы захотели сотрудничать с органами, у палаты дежурил бы милиционер, но так каквы отказались, то мы можем предложить вам свою охрану.

– Здорово! – воскликнула я и посмотрела наСашку. – Саня, а ты что сразу не сказал, что здесь палата для братвыимеется? Промолчал, партизан. Я ж тебя за нее платить не заставляла.

– Да как-то не подумал. Ты так резко на мою головусвалилась, что я уже вообще перестал что-либо понимать.

Профессор улыбнулся и сказал:

– А я, между прочим, вас помню, Яночка. Однажды я был вМоскве и попал на конкурс красоты, вернее, жена потащила. Она у меня помешанана таких конкурсах. Так вот, я вас запомнил. Вы победили. Мне приятноприветствовать у себя в отделении такую красавицу. Жалко, конечно, что пришлосьпознакомиться именно при таких обстоятельствах. Скажите, а как сейчас поживаеткоролева красоты?

– Ее все забыли, – вздохнула я. – Титул остался впрошлом. Но если она выкарабкается, то у нее все впереди.

– Кто это королева красоты? Ты, что ли? – уставился наменя Сашка.

– А что, не похожа?

– Да нет, почему.

– Просто я не совсем товарно выгляжу, но это делопоправимое. Кстати, у тебя была возможность посмотреть нижнюю часть русскойкрасавицы, а ты отказался. Смотри, как бы пожалеть не пришлось. Видишь, какиездесь профессора клеятся, того и гляди уведут из-под носа.

Мы с профессором дружно рассмеялись, а Сашка так ничего и непонял. Уставился как ненормальный. Наверное, у него тяжело с чувством юмора.

Когда мы остались одни, я с интересом стала разглядыватьсвоего нового знакомого. А он очень даже ничего.

Наверное, считается у местных девчонок кавалером номер один,но мы таких щелкаем как семечки.

– Ладно, я хочу спать. Когда теперь тебя ждать? –поинтересовалась я.

– Завтра, – хмуро ответил Сашка. Он выглядел уставшим инемного грустным. – А ты точно не сбежишь?

– С такими трубками? – Я посмотрела на аппарат, ккоторому была подключена, – Если только ты их вытащишь. Не бойся, мне покане по силам встать с этой кровати.

– Тебе-то не по силам?! Ты ж ненормальная. Разве бываютвещи, которые тебе не по силам? Ты хитрая бестия, можешь и с трубками отсюдасвалить.

– Нет, мне еще рано. Пока рано. Как буду готова, я тебескажу.

– А тебя не убьют в мое отсутствие?

– Не должны. А с чего ты стал такой беспокойный? Хочешьчестно отработать свои деньги? Считай, что у тебя получается, – улыбнуласья. – Поцелуй за меня свою жену и детей.

Когда он удалился, я закрыла глаза и горько заплакала.Выкарабкалась, черт бы вас всех побрал. Марк, Любка, я сделала, что вы просили,осталась жить.

Через несколько дней меня перевели в платную палату. Моесостояние потихоньку стало улучшаться, но самостоятельно вставать я еще немогла. Сашка бегал ко мне каждый день, сидел часами. Все время пытал менянасчет правды, которую ему никто не собирался рассказывать.

Но меня больше беспокоило другое. Мне везде чудился Комар. Яждала его в любую минуту, но он не появлялся.

Может быть, он решил, что убил меня, и вернулся обратно вМоскву. Я молила бога, чтобы это было так. Чувство страха ни на минуту непокидало меня и с каждым днем усиливалось. Меня постоянно мучило какое-тодурное предчувствие. Я не знала, с какой стороны придет беда. Как только снимутэту противную трубку с поясницы, с которой постоянно стекает какая-то жидкость,сразу сделаю отсюда ноги.

Платная палата была с импортным телевизором и холодильником.Правда, с горячей водой здесь напряженка. С утра мне ставили капельницы иделали уколы.

В отделении обо мне складывали легенды. Слухи были самыепротиворечивые. Когда дверь в палату была открыта, больные считали своим долгомзаглянуть в нее.

Одни говорили, что я жена криминального авторитета, накоторого было покушение, а досталось мне. Другие уверяли, что я крупнаякоммерсантка, скрывающаяся от своих крышевых, задолжав им большую сумму. Третьиотводили мне роль дорогостоящей проститутки, которая не угодила своему сутенеруи теперь вынуждена отсиживаться в закрытой палате люкс. Мне было смешно иинтересно слышать о себе всякие несуразные вещи. Я подружилась с профессором,большим любителем анекдотов, головоломок и кроссвордов. В свою очередь, япосвящала его во все тонкости московского бытия и шумной жизни столичнойтусовки.

Наконец пришел день, когда из меня вынули все трубки. Япопыталась встать, но голова закружилась, и я свалилась на пол. Прибежалагорластая медсестра, позвала моего любимого дядечку-профессора. Они перетащилименя на кровать и долго потом читали нудную мораль, не уставая при этомповторять, что прежние ушибы головного мозга не прошли для меня даром.

Когда мне стало немного полегче, профессор взял меня за рукуи улыбнулся:

– Ох, Яна! Придет ваш жених, мне придется на васнажаловаться.

– Какой, к черту, жених, – возмутилась я, – ужмы-то с вами взрослые люди и хорошо знаем, что чудес не бывает, так же как иженихов в нашем возрасте.

– Не рано ли вы разочаровались в жизни, девушка? –покачал головой Лев Валерьянович. – У вас еще все впереди.

– У меня уже все позади, мой дорогой друг, – улыбнуласья и вынула из сумочки тысячу долларов. – Мне нельзя здесь находиться,понимаете, у меня дурное предчувствие. Поставьте меня на ноги как можно скорее,иначе мне крышка. Мне нужно встать на ноги и не упасть. Я должна выйти отсюда.

– Ты что, даешь мне взятку? – разозлился он.

– Понимайте как хотите. Вообще-то, это моя благодарность заподаренную мне жизнь.

– Я не могу взять такие деньги. Извини.

– Значит, у братвы, которая иногда лежит в этой палате, выможете брать, а у меня – нет?

– Да с чего, собственно, ты решила, что я беру у братвы?

– Потому что меня не проведешь. У вас эксклюзивныйфранцузский одеколон, причем не подделка, а оригинал. Это удовольствие стоитсотку баксов. Дальше – натуральные ботинки из крокодиловой кожи, золотая цепьтолщиной в палец и бриллиантовый крест с кулак, что под халатом – не знаю, невидела. И все это на зарплату врача? Да вы только скажите кому-нибудь – упадутсо смеху. Хорошенькая у вас зарплата, наверное! Нет уж, возьмите и неерепеньтесь, а лучше помогите мне выйти из этого учреждения.