— Итак, холера… — я присел за стол, пододвинув к себе чернильницу и стопку бумаги. — Современные врачи прекрасно её изучили. Я не знаю формул антибиотиков, но и это бы не спасло при отсутствии должного развития технологий и производства. Но число жертв можно значительно уменьшить за счёт своевременной регидратации, то есть восстановления водно-солевого баланса как введением внутривенно растворов специальной рецептуры, так и естественным путём через рот. Вот эти составы. Они не так уж и сложны. Вещества нетрудно будет найти у аптекарей. Главное — стерильность водных растворов. Транспортировка в бутылках — это уже, конечно, проблема. Так как для серьёзной эпидемии нужны тонны таких веществ. Здесь могут спасти порошки для приготовления растворов внутрь. Так называемых, оральных регидратационных солей.

Закончив писать названия и процентные соотношения, я пододвинул листки Вяземскому. У того заметно дрожали руки, но чем больше он вчитывался в строчки, тем шире становилась его улыбка.

— Не всё так легко, как кажется, дорогой Иван Ильич. Существует методика расчётов введения адекватного объёма растворов исходя из веса, примерной потери жидкостей и оценки тяжести состояния больного. Ей я, к сожалению, не владею. Вернее, не помню. Не попалось перед отправкой. Не всё можно предусмотреть. Но, думаю, опытным врачам — инфекционистам и эпидемиологам не составит большого труда со временем доработать методику.

— Но как же…ведь солевой раствор не излечит холеру? — прервал меня коллежский асессор.

— Умирают, Иван Ильич, не от холерного вибриона, а от обезвоживания. Восстановленный баланс позволит окрепнуть организму и в большинстве случаев иммунитету поставить финальную точку в противостоянии с холерной палочкой. Мы не спасём всех, но чудовищной 60 % — ой смертности не будет, уверяю вас. Да, и ещё: ошибочно, и это многажды доказано, вводить этим больным растворы глюкозы, кровь и кровезаменители. В общем, всё, кроме растворов электролитов. Это только убьёт больных! Сложности также могут возникнуть и с порошками для приготовления питьевых растворов. Они склонны впитывать влагу и комковаться, приходя в негодность. Идеальная упаковка — это алюминиевая фольга. Если я не ошибаюсь, то она уже изобретена в североамериканских штатах, но можно по бедности и попробовать использовать вощёную или парафинированную бумагу. Это уже частности.

— Да-а-а, Гаврила, признаться, удивил. Поистине, утро вечера мудренее. Теперь я в нетерпении, что вы предложите с кровью. До сих пор это довольно спорная проблема. Я, конечно, читал работы Ландштейнера с соавторами. И знаком с теорией групп крови.

— В моём времени это давно рутинная практика. Более того, я думаю, вам известно об успешных неоднократных попытках переливания крови за последние пятьдесят лет. Но никто и нигде не занимался этим массово. Уже в следующем годы англичане создадут мобильные передвижные станции переливания крови для своих раненых. А мы что, хуже? Война закончится не завтра, к сожалению…

— Ах, как ты прав, Гаврила! — князь, по своему недавнему обыкновению, постоянно перескакивал в обращении со мной с «вы» на «ты» и обратно.

Я подтянул к себе чистый лист, аккуратно выводя на нём название вещества и процент раствора.

— Парадоксально, но это изобретение уже существует не один год. Не знаю, запатентовано или нет. Скорее да. Плевать. 4 % — й цитрат натрия является великолепным консервантом для донорской крови. Кислотность до нужной можно подгонять раствором какой-нибудь из органических кислот. Теперь её можно будет хранить и переливать гораздо позже времени забора. То есть использовать для спасения жизни при кровопотерях. Методика совместимости донора и реципиента, пусть и примитивная, также известна. Метод перекрёстных сывороток, биопробы. Не сочтите за высокомерие, Иван Ильич, но одна из бед этого времени — информационная разобщённость. Врачи черпают новую информацию из медицинских журналов, сообщений обществ и на конференциях. Но сами врачебные объединения частенько разобщены, в них процветает научный снобизм, зависть и подсиживание. У нас этого тоже хватает. Очень часто огромная временная пропасть разделяет открытие, внедрением и его массовое использование! Вдумайтесь, группы крови открыты в 1900–1901 годах. Сейчас 1915. До сих пор не создано легкодоступного стандартного набора для определения групп крови, хотя к этому есть все научные и практические предпосылки. Переливание донорской крови — это чаще эксперимент с неопределённым исходом. А ведь переливанием крови можно лечить не только кровопотерю… И вообще, Иван Ильич, отношение власть предержащих к подобным вопросам имеет очень широкий диапазон: от бюрократического равнодушия и излишней щепетильности до дремучего средневекового принижения ценности человеческой жизни, простите за излишний пафос.

— Вы так не любите власть, Гаврила Никитич? — нахмурился коллежский асессор.

— Я не люблю упёртых идиотов, Иван Ильич. Кстати, как вы выкрутились перед сёстрами милосердия по поводу моего опрометчивого выступления?

— Во-первых, почти никто не поинтересовался, откуда у нашего вольнонаёмного столь широкие познания в медицине…

— Почти?

— А во-вторых, — Вяземский проигнорировал мой уточняющий вопрос, — из всех, кто заметил какие-либо несоответствия вашему социальному статусу, слух своё недоумение выразила лишь Ольга Евгеньевна. Мне пришлось сообщит ей по большому секрету, что вы у нас Пронькин на самом деле не сын крестьянина, а выгнанный по политическим мотивам с третьего курса студент Императорского Казанского университета, бежавший в Томск от преследований охранки, да простит мне Господь эту ложь. Шито белыми нитками, но хоть что-то да объясняет. Например, вашу патриотическую тягу к отбытию на фронт и неуёмный, без сомнения, феноменальный талант к медицинскому искусству.

— Вот так дела! Теперь я в глазах баронессы настоящий якобинец. И ведь только собрался обратиться к ней с важной просьбой, — вздохнул я.

— Не переживайте, в глазах мадемуазель Вревской это скорее достоинство. Девушки любят изгоев, фрондёров и вообще смелых мужчин. А вы ещё и загадочная личность, умны, молоды… — хитро подмигнул мне Вяземский.

— Князь, не узнав вас с достойной стороны за столь короткий период, подумал бы, что играете в сводника. Я же всё-таки некоторым образом женат… — улыбнулся я.

— Что вы, что вы, Гаврила! Ни боже мой! Просто баронесса уж слишком много внимания уделяет вашей персоне. Чем-то вы её заинтересовали. И я как раз хотел предложить вам немного раскрыться перед Ольгой Евгеньевной.

— Это зачем ещё? — удивился я такому предложению.

— На основе некоторых наших бесед я позволил составить несколько подробных телеграмм моим друзьям и родственникам в Москву и Санкт-Петербург. В том числе и о боевых химических газах…

— Простите, Иван Ильич, но мне кажется, это несколько наивно.

— Наивно желать сохранения жизни русским солдатам? — нахмурился Вяземский, — уж позвольте решать мне, как распорядиться той информацией, что вы предоставили! — коллежский асессор чуть не сорвался на фальцет. В купе осторожно заглянула озабоченная Лиза, — всё хорошо, душенька, это мы просто спорим