появится вакцина и кончится пандемия, либо мы больше никогда не увидимся. Милош говорит, что не может ждать, он хочет семью, детей.

– А вы – что вы решили?

– Не знаю, хочу ли я выходить замуж. Я не готова к детям, мне хочется учиться и работать. Брак накладывает обязательства пожизненно – немалый срок, вам не кажется?

– Да, но если бы я был влюблен, то думал бы иначе.

– Тогда, возможно, я не влюблена…

– Этого недостаточно. Как бы вы себя чувствовали без Милоша? – спросил Самуил.

– Очень грустно, это самый добрый человек на свете…

– Но вы бы не чувствовали себя одинокой, верно?

– Нет.

– Понимаю. Есть другой мужчина, поэтому вы в замешательстве.

– Да.

– И что вам предлагает этот другой, Селена?

– Общие дела, новый интересный мир, которого у меня никогда не было, другую обстановку, идеи, проекты, планы, свободу и пока никакой семейной жизни.

– Предлагает ли он такую же любовь, как ваш жених?

– Не думаю, что когда-нибудь я стану центром его жизни, как для Милоша. Но он предложил мне жить вместе, и я думаю, что, если все получится, со временем любовь вырастет и укрепится.

– Так бывает не всегда.

– Самуил, что вы посоветуете?

– Подождать. Вам не нужно выбирать между ними.

– Милош не согласится еще раз отложить свадьбу. Он годами терпел мои капризы. Я не имею права играть его чувствами.

– Это не лучший повод для свадьбы. Здесь я советую думать только о себе и не поддаваться давлению ни того ни другого, иначе потом можете пожалеть.

* * *

Самуил, в свою очередь, рассказывал о своем прошлом, о Надин Леблан, о своей музыке, о неизбежном наступлении старости – Селену интересовало все. Память сохранила только лучшее и худшее, остальное было утрачено по пути, но Селена хотела знать подробности. Она постоянно задавала вопросы о Надин, очарованная ее личностью, искусством, активностью и самоотверженностью. Самуил обнаружил, что, по странному совпадению, Надин стояла у истоков «Проекта „Магнолия“», некоммерческой организации, в которой работала Селена. Собственно, именно его жене проект и обязан названием. Магнолия – символ Нового Орлеана, ее родины. Самуил ничуть не удивился, когда Селена сообщила об участии Надин в этой организации. Он рассказал, что Надин была посредственной женой и матерью, потому что полностью отдавалась своим ткацким станкам, друзьям и секретным делам, о которых редко упоминала, но от этого он не переставал ее любить – напротив, еще больше восхищался. То же чувствовала и Камиль, много спорившая с матерью, но благодарная за то, что из-за постоянной занятости мать за ней не надзирала, что давало девушке свободу.

– Мне Надин тоже уделяла не слишком много внимания. Сначала я возмущался, думал, что она недостаточно меня любит, но с годами привык и перестал просить о том, что она не способна дать, – признался Самуил.

Чтобы отвечать на вопросы Селены, ему приходилось копаться в памяти и размышлять. «Я уйду первой, Самуил. Не трать понапрасну время, которое у тебя осталось», – сказала Надин за несколько дней до начала агонии. Вспоминая свое прошлое, Самуил с болью осознал, что действительно зря потратил время и, покинув этот мир, оставит лишь пыльный след, который исчезнет с первыми лучами солнца. Он ничего ни для кого не сделал. До того как в дверь его дома постучалась Анита, он восемьдесят с лишним лет просто наблюдал за миром, защищаясь от неопределенности за расчетливой осторожностью. Сиротское эмигрантское детство сделало его замкнутым; Самуил нашел убежище в музыке. Надин говорила, что равнодушие – один из самых страшных грехов и рано или поздно его придется искупать. И была права. В старости этот грех принял вид упорного демона, донимавшего Самуила в кошмарах и в моменты тишины, когда его охватывало одиночество. «Как бы я хотел начать все сначала», – думал Самуил, представляя себе другую жизнь, подобную той, что прожила Надин, – полную наслаждений, страданий, риска, испытаний и падений, смелую жизнь.

– Мы с Надин прожили вместе десятки лет, но каждый из нас находился в собственном мире. И все равно я очень по ней скучаю, – сказал он Селене.

– Удивительная женщина. Как по ней не скучать…

– Она не должна была умереть раньше меня. В первые месяцы вдовства она мне являлась. Я не склонен фантазировать и не верю в духов, но точно вам говорю, что видел, как Надин ходит по комнатам, поднимается по лестнице, садится за стол. Теперь я не вижу ее с той же ясностью, но иногда чувствую, что она рядом. Вы знаете, что такое происходит и с Анитой, когда она воображает сестренку?

– Да. Мы делали ей психологическое обследование в Тусоне, потому что она отказывалась от еды, разговаривала сама с собой, не играла с другими детьми и писалась в постель.

– Простыни она больше не мочит, – перебил Самуил.

– Я рада, потому что она из-за этого жутко страдала.

Бабушка Эдувихис объяснила, что Анита начала разговаривать с сестрой после аварии, рассказала Селена. В Сальвадоре девочка несколько месяцев лечилась у школьного психолога и делала первые шаги, чтобы смириться со смертью Клаудии, но тут случилось путешествие в Соединенные Штаты. Обследование показало, что у Аниты сбой в эмоциональном развитии. Как и всем детям, которых разлучили с семьями, ей требовалась терапия, но на это не было денег.

– Я позабочусь о том, чтобы терапию начали, как только это станет возможным, – пообещал Самуил. – Думаю, присутствие Клаудии утешает Аниту, как меня – присутствие Надин. Своего рода смесь любви и желания помнить. Анита не сумасшедшая, а у меня, уверяю вас, нет болезни Альцгеймера.

– Ну конечно нет! – воскликнула Селена. – Меня нисколько не удивляет, что нас посещают духи, – у меня ведь тоже бабушка ясновидящая. А вдовство всегда тяжело переносить. Вам бывает одиноко?

– Раньше да, очень часто. А теперь нет. Благодаря вам я стал счастливее, чем за все последние годы. Под конец жизни у меня появилась цель. Теперь на мне большая ответственность, и я могу искупить свой грех равнодушия.

– Ответственность за Аниту?

– Да. Селена, какой чудесный подарок вы мне сделали!

* * *

В третий вторник сентября Селена неожиданно позвонила Самуилу. Вероятно, что-то важное: обычно они общались по субботам. Взволнованный голос подтвердил его подозрения.

– Самуил, вы сейчас один?

– Да, в кабинете.

– Закройте, пожалуйста, дверь. Это конфиденциальный разговор.

– Секундочку… Анита слышит через стены, а что не слышит – о том догадывается. Для нее нет секретов.

– Она не услышит то, что говорю я, будьте осторожнее с тем, что говорите вы. Помните, я рассказывала о Лоле, таксистке из Сальвадора?

– Ну да. Что