— Ой… Живот прихватило, — панически пискнул он. Живот пса заурчал. Выпучив глаза, он заголосил на всю округу. — Дорогу! Коричневый код! Коричневый код!

Проскочив между ног гвардейцев, он скрылся за поворотом, а в следующее мгновение оттуда выплыло облако зеленоватого дыма. Увидев это, я расплылся в улыбке и подумал: «О, боги… Ещё один безумный питомец на мою голову».

* * *

Посёлок Мирный.

Берег озера Плесецкое.

Одинокая фигура сняла капюшон, подставив лицо пронзительному ветру. Светлые волосы тут же растрепались, а изо рта мужчины вырвался пар. Он порылся во внутреннем кармане и вытащил потёртый ежедневник с ручкой, вставленной в корешок.

— Объект номер двести шестьдесят семь, — проговорил мужчина, аккуратно выводя буквы.

На морозе ручка писала плохо. Приходилось вырисовывать одну и ту же букву по десять раз. Но блондина это совершенно не раздражало. Он медитативно писал до тех пор, пока на странице не появилась отчётливо видная надпись. Мужчина с радостью бы сделал запись карандашом, вот только сражаясь с вервольфами он его выронил, вот и приходится мучиться.

В далёком прошлом родня мужчины владела княжеским титулом, а слава об их абсолютах гремела далеко за пределами Империи. Но это было слишком давно. Гордость стёрлась, время притупило боль утраты, оставив лишь ненависть. Ненависть к Императору, предавшему род Багратионовых, ненависть к чёртовой аномалии, унёсшей миллионы жизней. Ненависть к собственному бессилию…

Всё, что мог Артур, это найти фанатиков, таких же, как он сам, и объединиться в общем стремлении уничтожить аномальную зону. Раз и навсегда избавив человечество от опасностей разломов. От голодных тварей, жаждущих сожрать всё живое. К сущностям, жадным до… Впрочем, это не важно. Если удастся расшифровать символы, разбросанные по аномальной зоне, то…

Артур встряхнул головой, отгоняя мысли, и убрал ежедневник в карман куртки, после чего разделся догола. Ледяной ветер обжег кожу, но мужчина даже не вздрогнул. Босыми ногами он пошел по снегу к центру озера, откуда ощущалась легкая пульсация энергии. Оказавшись на середине, Артур потянулся к мане.

По его телу прокатилась волна абсолютного холода. Такого, что даже снег под ногами разлетелся во все стороны, а лёд треснул, открыв широкую тёмную полынью. Через долю секунды Артур уже погрузился в воду и поплыл в сумраке под ледяной толщей туда, где вдалеке виднелось тусклое свечение.

В темноте мерцали зеленоватые символы. Их было трудно разглядеть издали. Багратионов принялся остервенело грести, чувствуя, что воздух в лёгких заканчивается. Метр, ещё один. Символы совсем близко. Осталось запомнить и записа… Мимо на огромной скорости пронеслась какая-то тень, инерционной волной отбросив Артура назад.

Багратионов потянулся к мане, чтобы заморозить пространство вокруг, но было поздно. Стремительная тварь вынырнула из темноты, широко разинув пасть, полную крючкообразных зубов, и проглотила Артура, будто он был крошечной рыбёшкой.

* * *

Согласно моему приказу, гвардейцы обследовали Кунгур, проверив все подвалы, чердаки, кладовки и крошечные щели. Обнаружили десятки кладок яиц, принадлежащих различным монстрам. Всё это добро доставили ко мне, чтобы узнать, что делать дальше. А что тут делать? По словам Шульмана, в Хабаровске множество ресторанов, готовых платить за яйца чудовищ огромные деньги. А значит, мы сорвали куш!

Вот только радость была преждевременной. При виде яиц существ шерсть Хрюна вздыбилась, из пасти брызнула пузырящаяся слюна, раздалось похрюкивание, и этот проглот стал увеличиваться в размерах.

— Ваше благородие, что происходит? — с опаской спросил Барбоскин, инстинктивно положив руку на рукоять меча.

— Хрюндель, ты чего распереживался? — спросил я за мгновение до того, как пёс рванул вперёд.

— Нямка!!! — рявкнул он и со всего разбега врезался массивной башкой в полуметровые яйца, лежащие на полу многоэтажки.

Вонючая слизь полетела во все стороны, Лавуазье перепачкался, как настоящая свинья, и принялся слизывать содержимое яиц с пола. Иногда в слизи встречались зародыши тварей, их он тоже сжирал с превеликим удовольствием. Сожрав десяток яиц, он ошалелыми глазами посмотрел на меня.

— Ещё! — потребовал Хрюн.

— Да, конечно. Сейчас выдам, — нахмурившись, сказал я и потянулся за молотом.

Пёс сообразил, что вместо угощения огребёт по шее, и попытался сбежать. Но куда ты сбежишь, когда лапы примёрзли к полу? Подойдя ближе, я беззлобно и едва ощутимо опустил молот на его макушку. Размеры пса практически мгновенно вернулись к первоначальному состоянию.

— Яйца сразу грузите в вездеходы, пусть бойцы отвезут их Шульману, — приказал я и ткнул носком ботинка в бок Хрюна, притворившегося мёртвым. — Вставай. Актёрище, — усмехнулся я. — Топай на улицу и валяйся в снегу до тех пор, пока не перестанешь вонять.

Увы, яйца монстров жутко смердели. Даже Барбоскин, бывший прожженным бойцом, кривился от омерзения, едва сдерживая тошноту. Поджав уши, Лавуазье потупил взгляд и обиженно поплёлся на улицу. Я же отправился в центр Кунгура, чтобы полюбоваться на разлом четвёртого ранга.

Четвёрка была великолепна. Десятиметровая голубая дымка, поглотившая часть проезжей части и пару комнат многоквартирного дома. Поверхность разлома искрилась от синеватых молний, то и дело проскакивающих тут и там. Но больше всего мне понравились следы на асфальте перед разломом.

Асфальт вмялся на добрых полметра, края рваные от когтей. Надеюсь, эта образина ушла во время расширения аномалии, и мы не столкнёмся ни с чем подобным.

Закатные лучи окрасили снег в оранжевый, намекая, что пора искать место для ночлега. Я вместе с ребятами решил заночевать на пятом этаже многоэтажного дома, окна которого выходили прямо на разлом. Я лёг на диван у окна. Укрылся одеялком и почувствовал, как на мои ноги забрался Хрюндель. Он пару раз повернулся вокруг своей оси и улёгся, мирно похрюкивая.

— А чем тебя коврик не устраивает? — спросил я, приподнявшись на локтях.

— Я корокошерстный, если ты не заметил. И мне нужен кто-то, об кого можно погреться, — лениво проговорил Лавуазье и зевнул.

— Понятно, — улыбнулся я. — Как же ты раньше грелся по ночам?

— Убиваешь тварь. Вспарываешь брюхо, забираешься внутрь, греешься ещё неостывшей плотью, — буднично поведал Хрюн и, поскуливая, добавил. — Свет выключите, пожалуйста…

Света в доме и не было, так как весь город обесточен. Видимо, твари повредили подстанцию. Псу мешал лунный свет, льющийся в окно. Не успел я задёрнуть шторы, как Хрюн захрапел. Храпел он самозабвенно, заливисто, периодически похрюкивая и заливая моё одеяло липкой слюной. Не самый приятный сосед. Но в доме нет отопления, а значит, этот комок шерсти сможет согреть мне хотя бы ноги.

Спустя