гвардейцев, сидела на заднице и, высунув язык, игриво смотрела на меня. Большие уши торчат вверх, приплюснутая смешная мордочка с чёрным носом в виде кнопки, тёмно серая шерсть с белизной на шее. Сбитые бока, короткие лапки. Внешне существо напоминало смесь поросёнка и собаки. Я встряхнул головой, не понимая, что сейчас произошло, и снова услышал.

— Будем жрать или играть? — тварь повернула голову набок и с интересом уставилась на меня.

— Эм-м-м… Это ты мне? — растерянно спросил я, не сводя взгляда с существа.

— Хозяин, хорош тупить. Будем жрать или играть? — разинув пасть, рычащим человеческим голосом проговорил пёс.

— Будем жрать, — задумчиво сказал я и призвал из хранилища банку тушенки, которую тут же кинул псине.

— Ну ты издеваешься? У меня что, есть консервный нож? Или я должен жесть грызть? — спросила неведомая зверушка, глядя на меня исподлобья.

— Я думал, ты с лёгкостью раскромсаешь банку.

— Ага. С лёгкостью, — хмыкнул пёс. — А потом в туалет как ходить? Жестянка же мне всю жопу разорвёт, — псина начала часто дышать, и этот звук походил на смех.

— А ты забавный, — усмехнулся я и призвал их хранилища пакет с вяленым мясом. Достал из пакета полоску ароматной говядины и протянул её псу. Тот без разговоров выхватил кусок и принялся жевать, обливаясь слюной.

— Ещё бы пивка, было бы шикарно, — прокомментировал зверёк.

— Ты не только говоришь, но ещё и алкоголик? Замечательно, — хихикнул я и протянул руку, чтобы погладить пса.

Тот тут же ткнулся мне в лодонь массивным лбом и заскулил от удовольствия.

— Ага. Вот так, вот так. А теперь за ушком. О-о-о, боги! Как же хорошо! И пузико, пузико давай! — попросил пёс, рухнув на снег.

Он подставил мне тёмно серое брюхо и зажмурился, вывалив язык набок.

— Позволь узнать. Откуда ты такой умный взялся и с чего решил, что я твой хозяин? — спросил я, продолжая чесать пса.

Он вскочил на лапы и сделал шаг назад.

— Когда меня гладят, мысли путаются, — пояснил пёс причину резкого подъёма. — Взялся я из Перми. Точнее, пришел я оттуда. Очнулся, кругом кровища, задние лапы сломаны, жрать хочется. Смотрю, чей-то глаз лежит. Ну, я его и сожрал. А потом… — пёс скривился и чавкнул. — Дай ещё мяска-то. Или ты думаешь, я наелся?

— Сначала история, потом угощение, — весело сказал я, присев на корточки перед псом.

— Шантажист, — хмыкнул пёс. — Короче. Сожрал я эту гадость, живот скрутило. Думал, траванулся. Потерял сознание, а когда очнулся, задние лапы уже зажили. Потом шлялся то там, то сям. То здесь — ам, то там — хрум. На всякую пакость охотиться начал. И вот я здесь.

— Как-то ты сильно сократил историю, — недовольно буркнул я. — И совершенно не ответил на вопрос, с какого хрена ты такой умный?

— Хозяин, а я откуда знаю? Может, у меня дрессировщик хороший был или родители породистые? Вот и вышел такой уникум.

— Ага. Очень правдоподобно. Уникальный говорящий пёс-оборотень.

— Сам ты пёс. Я Французский бульдог, — с обидой заявил барбос и неуверенно добавил. — Наверное.

— Поздравляю. Только ты на территории Российской Империи. И да, с чего ты взял, что я твой хозяин?

— Я так решил, — уверенно заявил бульдог, подошел ближе и попытался выхватить у меня из рук пакет с мясом.

— Да погоди ты! Не с целлофаном же! — прикрикнул я на пса и выдал ему ещё парочку полосок.

— Ам-ням-ням! Офень фкуфно! Вфяко луфэ, фем жефать… — пёс громко проглотил мясо. — Чем жевать местную живность. От мяска хотя бы живот не болит.

— Решил, значит? — задумчиво проговорил я и протянул псу ещё пару полосок мяса.

Тот с охотой их принял и стал жевать, роняя слюни на снег. Я же поднёс ладонь к его голове и резанул ногтем по шерсти.

— Ай! Сука! Я ведь тебе доверял! — вскрикнул пёс, выронив из пасти мясные полоски.

— Всё в порядке. Просто хочу кое-что проверить, — успокоил я француза.

— В порядке, блин, — обиженно буркнул пёс. — Компенсацию гони! — Он зыркнул на пакет с мясом, и я тут же высыпал всё на снег.

— Никакого уфожения. Ням-ням-ням. Будто я пфина дфорофая. Ням-ням-ням. Как же вкуфно, — возмущался пёс, продолжая жевать.

Я же мазнул рукой по его тёмно серой макушке, собрав пальцем каплю крови, проступившей из раны. К слову, рана уже зажила, что говорило о том, что барбос, как минимум, обладает доминантой регенерации третьего ранга. Тут же в голове прозвучал голос Ут:

'Образец содержит следующие доминанты:

«Серповидные лезвия»,

«Мимикрия»,

«Перестроение тела»,

«Ускоренная реакция»,

«Инстинкт охотника»,

«Жажда крови»,

«Поглощение»,

«Сопротивление яду»,

«Сопротивление молнии»,

«Сопротивление огню»,

«Сопротивление холоду»,

«Мифриловая чешуя»,

«Кислотные выделения»,

«Главенство разума»,

«Нервнопаралитический газ ограниченного действия»…

И ещё десятки и десятки доминант, о которых я даже никогда не слышал. Это было поразительно, а ещё подозрительно. Подозрительно — потому что я уже встречал тварь, а точнее кровь твари, обладавшей доминантой «Поглощения». Неужели кровь принадлежала этому барбосу? Мои подозрения тут же подтвердила Ут, закончив читать список.

«Внимание! Повторное поглощение доминант невозможно. Но вы можете использовать модификатор похитителя для извлечения случайной доминанты».

Повторное… Выходит, этот и была кровь пса. Проклятье. Насколько же он силён, раз смог не только долгое время выживать в аномальной зоне, но и охотиться на тварей? Хотя, о чём это я? Этот зверёк с лёгкостью разобрался с моими гвардейцами. Даже с Гавриловым. Если бы не мой молот, развеявший заклинание трансформации, то…

— Слушай, а как к тебе обращаться-то?

— Да как хочешь. Мне без разницы. Главное, псиной не зови, это унизительно, — ответил пёс и принялся вылизывать лапы.

— А если я назову тебя Хрюхой?

— Чё? Я же француз. Какая ещё Хрюха? К тому же, я мужик. Видишь? Вот яйца, — нахмурился он прекратив умываться и взглядом указал на свои причиндалы.

— А если Месье Хрюн? Или Хрюн Де Лавуазье? — усмехнулся я.

— В задницу этих месье. Лавуазье получше звучит, — ответил Хрюн, взял в зубы молот и попытался подтащить ко мне, увы, но ему даже с места не удалось сдвинуть мой ударный инструмент. — Тяжелый, фука! — возмутился де Лавуазье, ощерив пасть. —