Бурная экономическая деятельность оказывает на жизнь китайского населения глубоко позитивное воздействие. Средний доход на душу населения в стране вырос в десять раз. По оценке Всемирного банка, благодаря росту китайской экономики с конца 1970‑х более 500 миллионов человек выбралось из бедности. Эта цифра более чем в полтора раза превышает сегодняшнее население Соединенных Штатов. Модернизация китайской экономики оказалась самой успешной, не знающей мировых аналогов программой по искоренению нищеты.

Я лично стал свидетелем происходивших перемен к лучшему. Во время моего первого приезда в Гуанчжоу в 1986 году все пожитки семейства моего двоюродного деда могли бы уместиться в одном ветхом комоде. Приобретение бытовой техники в те времена было, как правило, сопряжено с большими сложностями, сделать это часто удавалось лишь с помощью живущих за границей родственников.

За год до нашей поездки отец получил письмо от своего старшего двоюродного брата; на страничке из тонкой бумаги содержалась отчаянная просьба: «Дорогой брат, мне срочно нужен холодильник. Подойдет двухдверный, на 150–170 литров, японского производства, обычной модели — «Мицубиши», «Тошиба» или «Хитачи». Согласно таможенным правилам, каждый живущий за границей китаец раз в год имеет право на беспошлинный ввоз в Китай холодильника. Пожалуйста, купи одну из упомянутых моделей холодильника в китайском торговом центре в Гонконге. С сертификатом и счетом я смогу забрать твою посылку в Гуанчжоу. Я, конечно же, верну тебе стоимость покупки и пересылки в иностранной валюте».

В 1986‑м пришла еще одна просьба:

«Дорогой брат. Китайское бюро путешествий в Гуандуне открыло большой универмаг, предназначенный исключительно для китайцев из-за рубежа, китайцев с заграничными паспортами и им подобных. Не смог ли бы ты взять нас туда с собой и купить для нас стиральную машину? Получится ли у тебя найти свободный день, чтобы приехать?»

Сегодня у моего двоюродного деда есть огромный плазменный телевизор, а диван гораздо больше того, что стоит в моем лондонском жилище. Если ему понадобится купить холодильник, стиральную машину или какой-либо иной предмет современной домашней техники, он не станет просить родственников привезти эту вещь из-за границы, а просто пойдет в универмаг, расположенный в модерновом торговом квартале Тяньхэ. «Ты и сам видишь, насколько у нас улучшилась жизнь», — произнес он с гордостью, когда во время моего последнего визита мы разговорились с ним об ушедших днях.

Мои родственники переселились из Чунволэй в город. Однако и условия, в которых сегодня живет сельское население, также кардинально изменились. Вакцинация, доступ к чистой питьевой воде, базовая медицинская помощь не идут ни в какое сравнение с тем, что было прежде. Теперь у многих детей, которые в старые времена могли бы умереть сразу после рождения, появились хорошие шансы на выживание; с конца 1970‑х младенческая смертность сократилась в четыре раза, на три четверти. Впечатляет и снижение показателей смерти рожениц. Подъем китайской экономики спасает человеческие жизни в буквальном смысле этого слова.

Создается впечатление, что коммунистическая партия успешно заботится о благополучии китайского народа. Опрос общественного мнения, проведенный в 2011 году институтом Гэллапа, продемонстрировал, что 80 процентов населения думают, что экономическая мощь Китая растет, и только 5 процентов респондентов полагают, что экономическое положение ухудшается. Для сравнения: такой же опрос в США показал, что лишь 48 процентов американцев считают, что их личные обстоятельства улучшились; 43 процента ответили, что ожидают снижения жизненного уровня.

На протяжении всего лишь трех десятилетий Китай смог совершить невиданный рывок в развитии экономики, это история успеха грандиозного масштаба. Может ли что-либо помешать стране в этом головокружительном и, кажется, не имеющем предела движении вперед? Правы ли приверженцы китайской капиталистической модели в своих призывах учиться у Востока?

Что ж, для того чтобы понять некоторую искусственную раздутость подобных идей, давайте рассмотрим, что кроется за поразительным ростом экономической мощи Китая.

Красивые остроконечные крыши швейцарского городка Интерлакен прорисовываются сквозь туман. Правда, туман этот соткан не из спускающихся с альпийских склонов облаков. Он происходит от загрязнения атмосферы и скапливается на холмах над городом Шэньчжэнь, расположенным на южном побережье Китая. Китайская фирма построила здесь копию живописного швейцарского городка. Этот эксклюзивный курорт, дополненный отелем и оздоровительным центром, был построен для китайцев, которым недостает времени или денег для того, чтобы, преодолев на самолете путь над половиной земного шара, провести отпуск в горах Швейцарии. При желании они даже могут приобрести для себя шале в этом китайском Интерлакене. Только вот со времени открытия курорта в 2007 году очень немногие из шале были проданы. Домики сиротливо жмутся к склонам холмов, шторы на их окнах никто никогда не задергивает. Отель тоже как будто вымер. Когда я приезжал сюда в 2012 году, улицы курорта показались мне совершенно безлюдными.

Это не единственный клон европейского города в округе. Вглубь от побережья, в провинции Гуандун, вырос Гальштат — точная копия австрийской деревни. А в пригороде Шанхая можно найти городок с берегов Темзы. Его особняки в тюдоровском стиле и ярко-красные почтовые тумбы — воплощение английской классики — напоминают картинку на коробке с шоколадными конфетами. В Шанхае находится и Антинг — копия немецкого городка в архитектурном стиле «баухауз». Как и Интерлакен, все эти города-стилизации были спроектированы и построены в расчете на то, что китайские богатеи будут проводить здесь свой отдых. Но и тут покупателей не находится. Кто-то теряет на этом большие деньги.

Кто-то другой также теряет деньги на самом большом в мире торговом центре. С тех пор как в 2005 году открылся новый южнокитайский торговый центр в Дунгуане, большая часть из полутора тысяч его торговых помещений пустует. Даже копии парижской Триумфальной арки и венецианской колокольни не могут привлечь посетителей. Одной из причин незаинтересованности покупателей, возможно, является удаленность торгового центра от города, что делает доступ к нему практически невозможным для большинства жителей десятимиллионного Дунгуаня, население которого состоит в основном из бедных рабочих-мигрантов.

Китайские застройщики придерживаются философии «построй, и они сами придут», но «они», к сожалению, часто так и не появляются. Город Ордос, построенный вблизи угольного месторождения посреди пустынного плато Внутренней Монголии, рассчитан на миллион жителей, однако количество его обитателей не достигает и пятидесяти тысяч. Его улицы так же безлюдны, как и окружающая пустыня. Под лучами палящего солнца сгрудились незаселенные многоквартирные дома. На противоположном конце страны, в субтропической провинции Юньнань, новый город Чэнгун тоже стоит пустой, его школы, офисные здания и жилые дома покрываются пылью. Он был спроектирован на сто тысяч жителей, которые так пока сюда и не переселились.