– Ну, это было бы стыдно, – произнес он серьезно, однако в его темных глазах, пока он умело прикасался к ней, плясали огоньки. – Видите ли, способность женщины получать удовольствие безгранична, тогда как мужчине нужно некоторое время, чтобы прийти в себя, прежде чем снова испытать блаженство.

– Ммм? – Она перестала к нему прислушиваться уже после первых его слов. Даже после того как они закончили, ее тело все еще переполняло наслаждение, между тем как он медленно и со знанием дела терзал ее соски. Ее нежное лоно так и затрепетало в предвкушении.

Давенпорт поцеловал ложбинку между ее грудями и, понизив голос, произнес:

– Но если вы не хотите, чтобы мы…

Он сознавал свою собственную силу и не сомневался, что она тоже об этом знала. Он приник губами к ее телу, а она извивалась под его безжалостным натиском. Кровь пульсировала в висках, дыхание участилось, огонь распространялся по ее жилам.

Безумие. Она безумно желала Давенпорта. Сходила по нему с ума.

– Хани, позвольте мне, – прошептал он нетерпеливо в ее пупок, в его голосе не осталось и следа веселья. – Прошу вас.

Позволить ему? Да она готова была умолять его об этом.

– Ох… ну хорошо. – Она выгнула спину, едва его губы опустились еще ниже. – Возможно… возможно, еще один раз.

На следующее утро на щеках Хилари вспыхивал румянец при каждом воспоминании о событиях минувшей ночи. Ощущения, которые пробудил в ней Давенпорт, то, чем он с ней занимался… тут она вздрогнула.

Он был человеком порочным, безнравственным и совершенно неисправимым. Однако этой ночью она чувствовала себя такой возбужденной, такой пресыщенной и совершенно одержимой им – как будто он полностью контролировал ее тело и играл на нем, словно на музыкальном инструменте, старую как мир мелодию.

Да, этой ночью она позволила ему делать с ней все, что угодно. Даже омыть ее водой там, в промежности, чтобы уничтожить все следы их интимной близости. Он овладел ею, а она доверилась ему – доверила свое тело, свою невинность. И почему, если лорд Давенпорт представлял собой самую большую угрозу ее безопасности, она чувствовала себя с ним такой спокойной и защищенной? Пусть и на свой лад, против всех условностей и правил приличия, он продолжал приходить ей на выручку. Он спас ее от грозы. От собственных братьев. От заточения в доме. От этих ужасных людей в трактире и от осуждения со стороны его и ее родственников.

Осознание этого выводило ее из себя. Вряд ли Давенпорт отвечал ее идеалу сэра Галахада. Более того, если бы она сама обвинила его в этом, он бы стал протестовать.

Тем не менее, если отбросить предрассудки и взглянуть на чистые факты, приходилось сделать вывод, что лорд Давенпорт оказался настоящим героем – по крайней мере в ее глазах.

Она была в замешательстве. Ей следовало бы сгорать со стыда при одной мысли, что она отдала ему самое ценное достояние, какое только есть у любой женщины. Однако все, что она чувствовала, было горячее желание, чтобы он проделал с ней то же самое снова.

«Как насчет того самого спокойного, добросердечного джентльмена твоих грез? Деревенского сквайра, ученого, пастора?»

Все эти образы меркли в сравнении с той реальностью, которую представлял собой лорд Давенпорт.

Рациональная часть существа Хилари укоряла ее. Она никогда не сможет завладеть им без остатка. Их помолвка будет разорвана, как только ее месяц в столице придет к концу, и на этом все завершится. Давенпорт обратит свое внимание на другую женщину – или, скорее, женщин – и забудет о ней, едва она скроется с его глаз. В действительности он мог устать от нее еще до истечения месяца. Поэтому с ее стороны будет просто глупостью не завязать отношения с каким-нибудь другим приемлемым претендентом на ее руку, пока она еще в Лондоне. Давенпорт смог заполучить ее в свою постель, однако он никогда на ней не женится.

Странная тупая боль стиснула ей грудь. Что ж, она не станет сейчас тратить время на сожаления. Ей придется как-то решить этот вопрос, когда настанет время.

Войдя в утреннюю гостиную, Хилари обнаружила там хозяйку дома в ярко-красном пеньюаре и чуть сдвинутом набок кружевном чепчике на огненно-рыжих волосах. Перёд ее одежды был усыпан крошками, а рядом лежали сваленные в груду бумаги, похожие на приглашения. Миссис Уэйкер разбирала карточки, что-то бормоча про себя.

При приближении Хилари она подняла голову:

– А, вот вы где, моя дорогая! Как вы думаете, что все это означает? Мы приглашены повсюду!

Хилари наморщила лоб:

– Но я не понимаю… В Лондоне меня никто не знает.

– Уж поверьте мне на слово, лорд Девер об этом позаботился. – Миссис Уэйкер даже фыркнула от удовольствия, размахивая одной из карточек в воздухе. – Это вот от леди Арден. Приглашение на званый вечер, который она устраивает сегодня. Другую такую сторонницу приличий, как леди Арден, еще поискать.

Да, Хилари уже успела в этом убедиться.

– Я имела честь познакомиться с ее светлостью вчера.

Слегка ошеломленная, она уселась за стол, накрытый к завтраку, и наблюдала за тем, как хозяйка вынимала из кремовой стопки одну карточку за другой.

– Вам тут нечему удивляться, Хилари, – заявила миссис Уэйкер. – Как будущая графиня Давенпорт, вы везде будете желанной гостьей, попомните мои слова.

– Но ведь никто еще не знает о помолвке, – возразила Хилари, хотя круг тех, кто о ней знал, похоже, ширился с каждым часом.

– Все эти затеи с секретностью – полная нелепость, – заметила миссис Уэйкер. – Как вы думаете, мой цыпленочек, сможете вы ли найти лучшую партию, чем титулованный граф? К тому же еще далеко не из бедных. У Давенпорта карманы битком набиты деньгами, можете не сомневаться. Как и у всех Уэструдеров.

– И все же мы можем решить, что не подходим друг другу, – ответила Хилари.

Дама только усмехнулась в ответ:

– Вам лучше смириться с мыслью о браке с лордом Давенпортом. Тайна скоро выйдет наружу, и тогда у вас не останется иного выбора.

Но она не могла выйти за него замуж, даже если об их помолвке станет известно всем, поскольку он был к ней совершенно равнодушен.

Миссис Уэйкер испустила слегка раздраженный вздох.

– Не могу понять, что на вас нашло, дитя мое. Допустим, Давенпорт может быть порочным молодым человеком, но вы не можете отрицать, что он богат, титулован и к тому же чертовски красив. О чем еще может мечтать юная леди?

«Только о любви», – подумала Хилари.

Эта мысль поразила ее. Еще никогда прежде она не испытывала потребности в любви, даже наедине с собой. Она и мечтать не смела о столь драгоценном даре. Достаток, спокойствие – да, к ним она стремилась всей душой, но любовь? В ее положении сама мысль о том, что какой-то мужчина может ее полюбить, казалась неслыханной роскошью.