Эти рапорты писали серьезные люди! Даже Зоя Рыбкина-Воскресенская, известная наша разведчица, затем писательница. И не одна она. Была и другая дама с польской фамилией, майор ГБ Елена Модржинская. Она со времен войны доказывала, что агенты из «кембриджской пятерки» – подставы.

Все это докладывалось наверх, копилось и лежало там. Филби ставили на контроль, но вскоре все возвращалось на свои места.

Наверное, у нас не было ни одного разведчика, особенно перед войной, которого не подозревали бы в предательстве, то ли еще в чем. Верхи раздражала постоянно меняющаяся информация о дате нападения Гитлера на СССР. Ведь сколько было получено сообщений! Сроки действительно указывались разные, изменялись в зависимости от обстоятельств. Поди разберись в той предвоенной жутчайшей каше. И в работе Филби тоже случалось, что не все его данные были абсолютно точными.

Учитывайте и менталитет, в те годы господствовавший.

Подозрительность тотальная, да еще и информацию сообщают не кто-нибудь, а англичане.

В «Автобиографии» Филби есть один совершенно потрясающий маленький момент, точно воспроизводящий всю эту паранойю. Где-то в тридцатые годы Филби встретился со своим оперативным руководителем Теодором Малли.

– Правда ли, что погиб знаменитый английский разведчик Лоуренс Аравийский? – спросил его тот.

Этот вопрос был задан спустя несколько лет после смерти Лоуренса.

Почему? Все же абсолютно очевидно.

Но вопрос советского разведчика, работавшего с Филби, типичен. Мол, нам не верится.

Филби объяснил, что Лоуренс разбился на мотоцикле, похоронен там-то.

И снова вопрос:

– А это правда, что он похоронен?

Паранойя, на этот раз наша по отношению к англичанам, которые способны на все. Хотя точно такая же у англичан по отношению к нам.

Один отставник из европейской спецслужбы, с которым мы контачили по бизнесу, с ужасом сказал:

– Ты не поверишь, у них в черных списках полно ваших покойников, то есть тех советских и российских разведчиков, о смерти которых сообщалось официально!

Об этом еще писать и писать. Взаимное недоверие со времен Ивана Грозного. Англичане боялись большущей России, старались ее раздробить, разделить. Англичане – выдающиеся прагматики. Исходя из своих национальных интересов они вступают в самые неожиданные альянсы, в том числе для того, чтобы нам насолить. Хитрят, пытаются дурить.

Ну какой из Филби двойной агент?! Он на редкость цельная натура.

Человек порядочный, честный. Еще до войны дал клятву работать на коммунизм и слову своему не изменил до конца, уже после того попал в английскую разведку. Не наоборот! Кое-кто из друзей Кима, работавших на СССР вместе с ним, со временем сошли с дистанции. 1945 год, война закончилась, и они честно заявили, мол, мы помогали победить общего врага, нацистскую Германию, а теперь все, штыки в землю. Именно так, например, поступил тот же Энтони Блант.

Филби же оставался с нами всегда. И когда до войны из-за сталинских репрессий чуть не полтора года не было связи «пятерки» с центром. И когда ею считали двойным агентом. Он все равно продолжал служить своему делу.

Ким приехал в Москву, когда ему было уже за пятьдесят. Он видел и понимал все. Да, с горя стал пить, чертыхался, но не отрекся. Во времена брежневского застоя Филби был определен чуть не в диссиденты. Но правда всегда пробивается. Ким уже стал легендой, настоящим героем. Его ноша была тяжела, и он до конца пронес ее с достоинством.

Филби неплохо воспринял перестройку, воспрянул духом. Однако уходила эпоха, которая принадлежала ему. Он ушел с ней. Это чисто английское качество.

За преданность, упорство и веру англичан у нас любят еще со времен диккенсовских романов. Или хотя бы уважают. В них есть принципиальность, честность, джентльменство.

Эти качества помогли Киму прожить жизнь так, как он хотел. Он не предавал соотечественников, никогда не работал против Англии. Ким повторял, что ни один англичанин – подчеркиваю, англичанин – не погиб по его вине. Он работал по Англии. Это все пропускают мимо ушей. У него был другой подход к разведке.

Да, с его помощью уничтожались агенты, например, в Албании.

Филби дал на это ответ британскому журналисту Филлипу Найтли:

«Сожалений возникать не должно. Да, я сыграл определенную роль в срыве разработанного Западом плана по организации кровавой бойни на Балканах. Но те, кто задумал и спланировал эту операцию, допускали возможность кровопролития в политических целях. Агенты, которых они отправили в Албанию, были вооружены и преисполнены решимости осуществлять акты саботажа и убийства. Поэтому я не испытывал сожаления, что способствовал их уничтожению. Они знали, на что идут».

То же самое происходило и в Турции, когда арестовывались диверсанты из различных диаспор, переходящие через советскую границу. Их отправляли бороться против своих соотечественников в Армению, Грузию и в другие республики!

Был вывезен из Стамбула предатель Волков, предложивший свои услуги англичанам. Но его к британцам отнести сложно. А перейди он на чужую сторону, сколько людей было бы арестовано, казнено!

Прямой канал

«Я чувствовал, что мои идеалы и убеждения, мои симпатии и желания на стороне тех, кто борется за лучшее будущее человечества, – писал Ким в одной из своих статей. – В моей Англии, на моей Родине, я тоже видел людей, ищущих правду, борющихся за нее. Я мучительно искал средства быть полезным новому обществу. А форму этой борьбы я нашел в своей работе в советской разведке. Я считал и продолжаю считать, что этим я служил и моему английскому народу».

Быть может, это звучит несколько идиллически. Но он был идеалистом, романтиком, искренне верящим в новое и чистое будущее. В первые годы жизни в СССР Ким был разочарован, но не сломлен. Оставалась вера, которая и помогла.

В этом высказывании Кима Филби содержится целая философия разведки, ее главный постулат. Так считали и мы, занятые в этой области человеческой деятельности, преданно в ней работавшие.

Вот общаются дипломат с дипломатом. Но информация, получаемая представителями двух разных стран, все равно не та, что идет через разведку. Она приукрашена, в ней немало чисто дипломатических экивоков. Поэтому с незапамятных российских, потом советских, а сегодня вновь российских времен посла слушали с меньшим вниманием, чем резидента. Разведка – более прямой канал для доведения, куда требуется, сведений, необходимых твоей стране.

Поэтому англичане, включая видных политиков, в первую очередь Лейбористской, да и Консервативной партий, порой сознательно шли на контакт с нашим резидентом или оперативным работником. То, что они хотели побыстрее довести до нашего руководства, передавалось именно так. Это первый момент.

Момент второй: разведка способствует прозрачности. Если кто-то что-то друг от друга скрывает, если разведка узнает нечто о переговорах, ведущихся не совсем так или совсем не так, как сообщают чужие дипломаты, то она помогает донести правду до высшего руководства.